Земля – лишь ферма - Артем Мироненко

Осознав, что мои действия повлекли гибель нескольких человек, но бандитов, когда-то рожденных в муках любящими матерями, пытавшимися потом вложить в их пустые головы все самое лучшее и светлое, я почувствовал только моральное удовлетворение. Даже мысленно воскликнул: «Туда им и дорога!» Не исключено, что их матери воскликнули бы то же самое, узнав, чем именно промышляют их любимые сыночки и кем они в итоге стали. Законченными подонками, безжалостными убийцами! Нет, я не сожалел ни капли! Как раз наоборот: на меня вдруг накатило непреодолимое желание избавить мир от как можно большего числа таких отморозков.

От взрыва машину задрало задом кверху и еще чуть вогнало в подземелье, салон воспламенился. Пару секунд она стояла на бампере перпендикулярно земле, словно кто-то ее там придерживал, затем подалась назад и, соскочив с одной опоры, перепрыгнула на другую. Возвращение в исходное положение ускорилось. Ударившись задними колесами, «мерседес» покатился вниз. Оттуда донеслись крики и какие-то нечеловеческие вопли.

Неужели инопланетным тварям тоже досталось? Эх, было бы неплохо!

Сирена внезапно смолкла.

Просвистевшие мимо меня пули моментально протрезвили мозг, напомнив, что ликовать пока рановато. Одна из них даже чиркнула по уху. Почувствовав болезненное жжение чуть выше мочки, я проорал несколько матерных слов и перевернулся на бок.

– Сдохни, скотина! – крикнул кто-то.

Следующая пуля раскрошила левую линзу прибора ночного видения, пролетев в нескольких миллиметрах от моего локтя, который я немного выдвинул, прижимая ладонью окровавленное ухо. Теперь мне стало понятно, почему Шакалов постоянно сетовал на своих подчиненных. Да они же все бездари и дилетанты! Стрелять даже нормально не умеют! Все, поиздевался садист и хватит! Больше я ему не позволю себя калечить!

Перекатившись на клумбу, я, лежа на животе, прицелился изуверу в голову. Стоя на колене возле забора, он продолжал ругаться, не стесняясь в выражениях, и стрелять в мою сторону. Я нажал на спусковой крючок. Серия пуль превратила его голову в месиво, заляпав кровью и крупицами мозга белый забор.

Чем больше бандитов становилось, тем больше суеты создавалось на газоне. Их уже было порядка тридцати, и они, будто одурманенные чем-то, носились из стороны в сторону, не к месту кувыркались, перекатывались, причем нередко мешая друг другу. Двое из них даже умудрились провалиться в пропасть…

Виновником случившегося являлся худощавый белобрысый отморозок невысокого роста. Стреляя куда вздумается, он понемногу отступал и доотступался. Споткнувшись о ноги собрата, лежащего на травке и меняющего магазин, тот приземлился на задницу, проехался на ней до края пропасти и уже соскальзывал вниз. Однако лежащий бандит, голова которого была повязана черной банданой, оказался не только сбитым крепышом, но и весьма проворным. Бросив на траву автомат, он резко вскочил и, упав ничком, успел поймать ремень автомата белобрысого.

Крепыш встал на колени и потянул изо всех сил. Из пропасти уже было вынырнул и сам автомат, и державшиеся за него руки, но один из глазастых бойцов ополчения разнес в прах их надежды и намерения. Пули вошли спасавшему в затылок, шею, спину. Не выпуская из рук ремень, крепыш наклонился вперед и отправился вслед за белобрысым.

Количество убитых стремительно росло с обеих сторон. И если бы не летающие тарелки, выключившие свечение и приступившие к обстрелу стоянки, то жертв среди ополчения могло бы быть значительно меньше. Одни бойцы превращались в прах, попадая под плазменные снаряды, другие падали замертво или получали увечья от последствий соприкосновения снарядов с техникой. В их незащищенные бронежилетом части тела вонзались осколки стекол и куски металла, разлетающиеся при взрыве машин.

За каких-то две-три минуты стоянка превратилась в свалку металлолома. Для меня, наверное, это были самые ужасные и долгие минуты в жизни. Периодически нажимая на спусковой крючок, я уже даже не смотрел, куда стреляю. Внимание было приковано к творившемуся на стоянке беспределу. Мне так и не довелось узнать этих ребят поближе, но видя, как они один за другим лишаются жизни, мое сердце обливалось кровью.

– Бойня! Бессмысленная бойня! – заорал я. Оставив в покое выползающих из подземелья вояк, я перевернулся на спину и, сменив магазин, зачем-то открыл огонь по инопланетному кораблю, который за пару секунд до этого опять врубил свои «фары». – Не на тех нарвались, трансы космические! Получайте, суки! Получайте! Что, нравится, да?! Жрите, жрите, жрите!..

Патроны в магазине закончились быстро, но, к моему удивлению, да и, наверное, к удивлению долговязых тоже, автоматная очередь зацепила их посудину. Правда, на этом чудеса не закончились. Исходивший из нее свет вдруг погас.

Лучик надежды промелькнул в моей голове: «Подбил-таки гадов! Неужели грохнутся сейчас? Непременно грохнутся, еще как грохнутся! Ай да Никита, ай да стрелок!»

Внутренний голос думал иначе: «Включи логику, тупица! Если бы ты из гаубицы жахнул, тогда да, может быть, и грохнулась гадина, а так – бока ты им только почесал своими микропульками. Знаешь, вот живу я в твоем недоразвитом подсознании уже почти четверть века и никак не возьму в толк: за что Всевышний наградил меня настолько бестолковым носителем? Ведь я же способный, сообразительный, дела прибыльные за версту чую. Пользы мог бы принести немерено, но не в тандеме с тем, у кого интеллект чуть выше куриного и натура баборабская. Да лучше бы он меня к твоей ненаглядной старухе подселил! Красотой она, конечно, не блещет, зато с мозгами дружит. Эх, сколько бы мы с ней таких, как ты, олухов развели…»

Логика внутреннего голоса не подкачала. Падать НЛО не собирался. Он резко изменил направление и, пролетев по вертикали несколько метров, затормозил и завис. Секунды на три-четыре, не более. По его корпусу забегали электрические разряды, и он снова засветился ярким белым светом. На этом мой интерес к нему пропал. Его дальнейшие действия были предсказуемы настолько, насколько очевиден исход битвы.

– Ты смотри, как лихо наши ребятки отработали, – перевернувшись на живот, пробурчал я. – Только толку-то от этого…

На газоне уже не было ни единого живого отморозка. Большинство из них были убиты, а остальные вернулись в подземелье. Глаз, конечно, радовался, но нашу участь это никак не отменяло. Мало того что в небе кружили объекты, которые с минуты на минуту могли нас поджарить, так еще и вход в подземелье оказался для бандитов неплохой оборонительной позицией. Из нее то и дело высовывались вояки, чтобы пострелять да гранату метнуть, а этого вполне хватало не только для защиты подступов к подземелью, но и для отправки на тот свет кого-то из наших.

Мы были обречены. И новые приоритеты я для себя уже обозначил. Суть их заключалась в следующем: брать ноги в руки и бежать туда, где небо скроется за кронами наших земных деревьев, только там у меня был шанс!

Рядом со мной на левом боку лежал мертвый ополченец. Пуля пробила ему голову в районе темени, когда он собирался пристегнуть магазин. Тот так и остался в его руке. Я отстегнул свой магазин и, взглянув на изоленту, скрепляющую два рожка между собой, вспомнил Давида. Обмотал он, конечно, на совесть. Такое впечатление, что целый моток израсходовал. Но как бы то ни было, а разматывать мне уже не придется. Эх, братка, жив ли ты еще? Бросив их к ногам ополченца, я вырвал из его руки магазин, пристегнул к автомату и стал быстро отползать назад.