И жизнь подскажет… - Кетлин О'Брайен

— Ты хочешь сказать, что я… что мы…

— Я хочу сказать, что не могу без тебя жить! — страстно воскликнул Коннер, сжимая ее в объятиях, словно боялся, что она исчезнет. — Хочу сказать, что тебе от меня не скрыться: если ты уедешь, я последую за тобой и рано или поздно сделаю тебя моей!

«Сделаю тебя моей!» Если бы он только знал!..

— Я уже твоя, — ответила она. — Твоя с того дня, когда ты впервые коснулся меня, — и останусь твоей до самой смерти.

Коннер пристально вгляделся ей в лицо. Сперва во взоре его читалась лишь страстная жажда обладания, но через несколько секунд серо-голубые глаза смягчились, засветились нежностью и лаской. Хилари снова зарыдала — теперь от счастья; слезы, прозрачные и чистые, как горный ручей, смывали с ее истерзанной души стыд и горе.

— А я — твой, — тихо ответил Коннер. — Это единственное, что я знаю о себе. Все остальное неважно. Все, что до сих пор составляло мою жизнь, растаяло, словно дым, от одного твоего прикосновения. В один день я выкупил Драконов Ручей и потерял тебя. Покупка не дала мне ничего; от потери я едва не умер. И много, много раз за эти десять дней говорил: «Господи, верни мне Хилари, и я с радостью откажусь от всего остального!»

Хилари улыбнулась дрожащими губами, потрясенная и глубоко тронутая силой его чувства.

— Нет, нет! — слабым голосом выговорила она. — Ты должен был выкупить Драконов Ручей!

— Зачем? — нахмурился Коннер, прижимая пальцы к ее трепещущим губам. — Он мне не нужен. Мне ничего не нужно, кроме тебя.

Хилари подалась навстречу его ласкам.

— Ошибаешься! — возразила она. — Пламенный водопад нужен мне! Мы расставим вокруг таблички «Вход воспрещен», чтобы никто нас не беспокоил, и устроим там свой маленький рай! — И она поцеловала его ладонь.

В глазах его Пламенным водопадом вспыхнула страсть, своим жаром мгновенно осушившая слезы Хилари. Довольно оплакивать прошлое, подумалось ей; не время проливать слезы, когда их с Коннером ждет новое, счастливое будущее…

— Наш маленький рай, — склоняясь к ней, медленно повторил Коннер. — Любовь моя, хочешь прямо сейчас вознестись к небесам?

Она молча кивнула. Все ее тело жаждало его.

Коннер подхватил ее на руки и в два шага донес до кровати. С замирающим сердцем Хилари следила за тем, как он сбрасывает с себя одежду. Коннер двигался, как всегда, легко и уверенно, а вот у нее так дрожали руки, что она не смогла расстегнуть ни одной пуговицы.

Но Коннер пришел ей на помощь. Опустившись на колени, он расстегивал одну пуговицу за другой и покрывал поцелуями каждый дюйм обнажавшейся шелковистой кожи.

Руки Хилари вновь обрели уверенность и силу; теперь она гладила Коннера по мускулистым бедрам и ягодицам, привлекая его к себе и указывая путь желанию.

Быть может, через день или два у них найдется время для терпеливой и нежной любовной игры, но сейчас Коннер и Хилари не могли ждать. Он ворвался в нее, словно гремящий водопад, — и влюбленные отдались друг другу с яростной страстью, какую способны испытывать только те, кто потерял и вновь обрел надежду.

Много, много веков спустя, устало положив голову ему на плечо, Хилари прошептала чуть слышно:

— Я люблю тебя, Коннер… люблю до боли.

И почувствовала, как он улыбнулся.

— Неправда, любимая, — ответил он, теснее прижимая ее к себе. — В раю не бывает боли.

Солнце соскользнуло в золотое море заката, а затем серебристые сумерки сменились безлунной ночью. Коннер Сент-Джордж спал так крепко, как не спал уже много месяцев.

И никакие драконы его не мучили.