Знак ворона - Дмитрий Вересов

Сигарный дым пластами медленно перемещался по гостиной. И было в этом их ночном сидении что-то такое бесконечно мирное. Домашнее.

Татьяна улыбнулась своим мыслям. И вдруг подумала, что наконец счастлива.

Счастлива оттого, что маленький Нил-Ро спит рядом в своей комнате наверху.

Что милые ее сердцу мужчины так забавно спорят, сидя здесь у камина.

И если бы только не отсрочка, данная ей чертом Вадимом Ахметовичем! — то тогда бы она могла сказать, что счастлива полностью…

— Но вернемся к нашим баранам. То есть туркам, — продолжал Питер. — Турки, как представители типично восточной культуры, лишены ощущения времени. Для них все представление о достойной мужчины деятельности — это торговля или выполнение каких-то менеджментских функций. Работа на производстве для турка постыдна и связана с внутренними страданиями. Мужчина в их понимании не должен работать на производстве — он должен руководить, торговать, быть полицейским или военным — то есть представлять власть. И вот из числа тех, кто в первое время был вынужден работать на конвейере, выделился слой менеджеров и своей элиты, которая выполняет природные функции руководить и торговать.

— Забавно, но верно! — подтвердил профессор Делох.

— Да, важный еще момент! — продолжил Питер. — В Германии никто не имеет права работать, если он не гражданин. Ты должен сперва получить вид на жительство и отдельно — разрешение на работу. Беженцам когда-то разрешали работать, потом запретили, потому что право на работу, это автоматически дает права на все социальные гарантии. Так что беженцы сидят в общежитиях, им выдают деньги на пиво и на посещение театров, им даже лечат зубы, что крайне дорого, но им не разрешают работать. Закон о беженцах, он не плох, но все дело в том, что очень сложно отличить, кто есть кто — кто беженец по политической мотивации, а кто приехал за материальными благами. Набежала масса уголовников, скрывающихся от преследований у себя в стране, и они сидят на шее у германского налогоплательщика. И надо бы закон о беженцах отменить, но почему-то его не отменяют. Сейчас готовится закон об иностранцах, по которому Германию собираются объявить страной закрытой для эмиграции. Сейчас ситуация такая, что рабочей силы требуется все меньше и меньше. Предприятия вывозятся в Азию, Африку, в стране заботятся об экологии и экономии на энергоемких производствах. Страна переживает уже четвертый этап постиндустриальной революции, где выпускаемый продукт — это продукт высоких технологий или чисто интеллектуальный продукт. Рабочие в том количестве, когда работали конвейеры, — больше не нужны. “Фольксваген” теперь собирают в Чехии, Бразилии и Словении, “Опель” — в Африке… А турецкие рабочие туда — вслед за заводами — не едут! Они предпочитают оставаться в стране… А есть и другая проблема — культ благосостояния убивает нацию. Немцы предпочитают не размножаться, а хорошо жить в свое удовольствие. Здесь государство предлагает пособия, но никто не заводит детей — это хлопотно и мешает красивой и интересной ночной жизни. Немцы вырождаются. А все эмигранты — наоборот! Они плодятся в геометрической прогрессии.

“А ведь хорошо сидим, как говорили и говорят у нас в России” — еще раз подумала Татьяна и решила, что пора сварить мальчикам еще по чашечке кофе. Ей очень нравилось играть роль хозяйки дома.

Ах, кабы была такая возможность, кабы дала ей шанс Судьба, то и не искала бы Татьяна иного счастья, чем это — сидеть с этими бесконечно близкими ей людьми в гостиной и подавать им кофе и слушать, как они спорят.

— Есть и еще одна проблема — пенсионные фонды, — ораторствовал Питер. — Они истощаются. Раньше, когда пенсионная пирамида строилась на предположении, что немец платит туда всю жизнь, а потом, едва выйдя на пенсию, через пару лет откидывает копыта, и все деньги остаются пенсионному фонду — система работала. Теперь пенсионеры выходят на пенсию в цветущем возрасте и живут до девяноста лет благодаря системе новых медицинских технологий, пенсионные фонды пришли в убыток. И что стало выгодно? А будем по американской, то бишь по навязанной иллюминатами системе нанимать иностранцев. Они будут работать нелегально, и никаких пенсионных отчислений! Это та же система, о которой мы уже говорили: брать на работу несознательные массы иностранцев, чтобы легче заниматься манипуляциями. А американскому, то есть глобалистско-иллюминатскому капиталу совершенно наплевать — кто здесь в Европе будет жить и работать — лишь бы сохранить контроль за оборотом капиталов. Главное, чтобы здесь довольствовались малым и “не качали прав”. И при этом укрощать своих недовольных. Они все время показывают пальцем на Восток, приговаривая: “Глядите, там, в России, работают за одну бундесмарку в день. И довольны. А вы будете недовольны — мы вас выгоним и наймем тех, кто за марку в день работает”.

Таким образом, немецкий предприниматель по американской глобалистской идеологии — предпочитает нарушать закон о найме рабочей силы и, как говорят здесь, — “уводит зарплату в тень”. Такая же проблема сейчас с китайцами на севере Италии. Весь текстиль в Милане производится китайцами — там их уже скопилось десятками тысяч, а итальянцы… Итальянцы выдавлены на обочину. И это при том, что в Италии сейчас самая низкая рождаемость в Европе. А у китайцев?..

— А интересно, что вы скажете про Россию? — спросил Нил-старший.

— Что же касается России, то мне кажется, для нее такая опасность еще больше чем для Италии и Германии. Местные предприниматели предпочтут ввозить малокапризную рабсилу из Казахстана или Азербайджана, и та выдавит русских на обочину… Вы почитайте в сегодняшних российских газетах, что предлагает их новый экономический божок — вице-премьер Барковский!

— Таким, как он, ссы в глаза, ему все божья роса, — вставила вдруг молчавшая доселе Татьяна.

Питер поглядел на нее с нескрываемым изумлением, но продолжил:

— В какой-то момент, кумулятивные процессы накопления масс инородцев в России заставят демократические инструменты изменить проценты национальных представительств во власти. И произойдет тихий захват территории другим народом. И не только в России, но скорее даже во Франции, где уже на сегодняшний день на одного учащегося в школе француза приходится один араб.

— Да, я полностью разделяю ваше мнение, мой друг, — вставил реплику профессор Делох.

— Но хоть формально и существует вроде бы закон, по которому предоставить работу не немцу можно только после того, как на эту работу не найдется охотников из числа немцев… Есть такая контора “Арбайтзамцс”, она контролирует занятость. Но дело в том, что немецкая система выплат пособий по безработице делает невыгодным для немцев — работать… Они не согласны идти на “понижение” качества работы или ее квалификации. И поэтому существуют сотни тысячи рабочих мест, от которых немцы категорически отказываются, предпочитая получать пособия. Безработный немец получает предложение пойти работать полную рабочую неделю за полторы тысячи марок, а думает про себя: “зачем мне это, когда за тысячу двести марок пособия я лучше дома посижу”. А любой турок — только оттого, что его взяли на работу, он уже счастлив!