Исчезнувшая в облаках - Патрик Несс

Судя по виду матери, в нее только что ударило небольшой молнией.

– Она сюда въехала, – сказала Клэр.

Аманда не сразу сообразила, что это значит.

– Кто?

Клэр понизила голос до полушепота:

– Кумико.

– Разве?

– Ты что, не знала?

– Нет. А ты как поняла?

Клэр смущенно нахмурилась:

– Покопалась в его гардеробе.

– Ну, мам…

– Чуть не половина вещей – женские тряпки. Так что либо она въехала сюда жить, либо Джорджу придется рассказать нам о себе кое-что любопытное. – Клэр окинула взглядом тесную гостиную, забитую людьми, и они услышали голоса вновь прибывших в прихожей. – Где она вообще? Как она выглядит?

– У нее каштановые волосы… – начала было Аманда, но не придумала, чем дополнить рассказ.

– Спасибо, родная, – сказала ее мать. – Ты значительно сузила мне поиски. Почти каждая женщина в этом доме подходит под твое описание.

Вечеринка быстро набирала обороты, и вскоре гости толпились в кухне и даже садике, несмотря на холодную ночь.

– Добро пожаловать! – повторял Джордж, разливая вино по бокалам, взятым напрокат. – Угощайтесь…

Женщина, которую прежде он никогда не встречал, пригвоздила его умоляюще-требовательным взглядом:

– Вы тоже не можете показать мне, где тут хозяин?

Джордж заморгал:

– Хозяин?

– Лично Джордж Дункан, – сказала она, отхлебнула вина и недовольно поморщилась. – Я приехала издалека специально, чтобы поговорить с ним о его выдающемся творчестве, а вместо этого торчу посреди огорода на морозе в каком-то… – она снова состроила недовольную мину, – в каком-то пригороде!

– Ну что ж, – ответил Джордж. – Я пошлю его к вам, как только увижу.

– Ну, то есть, – продолжала женщина, указывая сигаретой на его хлипкий шлакобетонный гараж, – он что, какой-нибудь комедиант? Или вы думаете, будто все это место – часть его искусства? – Вдруг оживившись, она повернулась к нему: – Вот как у Рэйчел Уайтред![19] Только вместо пустого пространства дома – сам дом как таковой…

– Да нет, – сказал Джордж. – Я думаю, он просто здесь живет.

Женщина фыркнула. И, повернувшись к мужчине, которого Джордж также никогда до сих пор не встречал, спросила:

– Вы тоже считаете, что он здесь живет?

– Не смешите меня, – сказал мужчина. – Когда же, интересно, вынесут новые таблички?

Кто-то взял Джорджа за локоть. Он обернулся. Кумико.

– Дом забит до отказа.

– Да что ты? – Он поднял руку, чтобы взглянуть на часы, и нечаянно расплескал вино из бутылки вокруг себя. Мужчины и женщины, чьих имен он не знал, отскочили с возмущенными криками. – Еще только восемь часов…

– Кто все эти люди? – прошептала Кумико.

Если бы он знал. Он вовсе не рассчитывал, что все обернется именно так, он приглашал только друзей, родню да еще несколько человек из этого нового мира, в котором они с Кумико вдруг оказались, – арт-дилеров, не устававших твердить, как тонко они чувствуют души Джорджа и Кумико через их таблички, – и все они должны были поместиться в его пускай небольшой, но уютной гостиной.

Он планировал скромную, совсем небольшую вечеринку.

А вовсе не такую.

– Видишь ли, парень, который купил самую первую табличку, спрашивал, можно ли прийти с другом, и, видимо, это разрослось как снежный ком…

Кумико с тревогой оглянулась на окружавшую их толпу, и даже сейчас она оставалась деликатной и мягкой.

– У нас не хватит мини-сосисок.

– Эти люди не похожи на любителей мини-сосисок…

– Джордж? – услышал он голос Рэйчел, которая выползла из-за его плеча, как отравляющий газ.

Джордж напрягся – так сильно, что это наверняка заметила Кумико. Он специально вышел в сад, чтобы держаться как можно дальше от Рэйчел и не оставлять при этом гостей. Свет из кухонного окна отразился в ее глазах, и они на секунду вспыхнули зеленым пламенем. Взгляд дьявола па фотографии, почему-то подумал Джордж.

– Так вы, должно быть, Кумико? – спросила Рэйчел.

– Да, – кивнула Кумико. – И никем другим я быть не могу.

Джордж вдруг понял, что впервые слышит, как она говорит с кем-то без своего обычного дружелюбия. У него засосало под ложечкой – не в последнюю очередь из-за ощущения, что во всем виноват только он сам.

Он подлил вина в свой бокал и осушил его одним махом.

– Не то чтобы они такие уж замечательные… – старательно проговорил Мехмет, пытаясь скрыть, что уже порядком пьян. – Понимаете, о чем я?

– Я видел их только на фотографиях, – ответил Хэнк, мастерски сооружая для Клэр порцию гимлета, – но, на мой взгляд, они весьма хороши.

– Ну ладно, я соврал… Конечно, они гениальны. А вы можете смешать мне такой же?

– Могу, но сдается мне, сегодня ты уже не очень твердо стоишь на ногах.

Хэнк терпеливо подождал, пока мужчина, застывший перед распахнутым холодильником, не заметит его и с извинением не отодвинется. Это была одна из особенностей этой страны, которая ему нравилась: внимательность. Люди здесь извинялись, если ты наступил им на ногу. Хотя он не исключал, что с ним они так вели себя чаще всего из-за его внешности. Хэнк достал бутылку белого вина и, задрав одну бровь, изучил наклейку.

– Ну, что делать! – вздохнул он наконец и все-таки потянулся за штопором.

– Да я вообще не должен здесь быть, – сказал Мехмет. – Из-за этого я пропускаю классную вечеринку.

Хэнк махнул штопором в сторону гостей, на удивление тесно набившихся в кухню:

– Многие назвали бы и эту неплохой вечеринкой.

– Джордж сказал, что я должен прийти обязательно, потому что именно я открыл дверь, когда она впервые пришла к нему в студию. – Мехмет посмотрел на него с хитрецой: – Так что, похоже, сегодня нам всем объявят кое-что важное…

– Вот как? – отозвался Хэнк без особого интереса, наливая себе чудовищного Pinot Grigio.

Ему было почти все равно. Джордж был неплохим парнем, но до сих пор круг его настоящих друзей – если не считать таковыми всех этих арт-дилеров и богатых бездельников, осаждающих теперь этот домишко в Бромли, – ограничивался парой-тройкой женщин да вот этим пьяненьким геем. Джордж не был джентльменом до корней волос, а Хэнк, хотя и не считал себя таким уж патриотом, чтобы носить ковбойские шляпы, все-таки был родом из Техаса. С другой стороны, старушке Клэр все еще нравился Джордж, и, если эти слухи верны, Хэнк будет просто счастлив сообщить их ей с пылу с жару. Это повеселит ее, а у него, старого дуралея, победно затрепещет сердце, когда это случится.