Знаменитый универсант Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Страницы жизни - Рива Шендерова

А когда позже я узнала, что Викниксор, описанный Пантелеевым в его книге «Республика ШКИД», и есть наш учитель, то уважение к нему возросло еще больше. Сам он никогда не говорил на эту тему и ничего не рассказывал о себе. А я ходила в школу, училась и не знала долгое время, что почти каждый день встречаюсь с легендой, и что это - недолговечно, как все в этом мире.

Но вспоминать Виктора Николаевича мне суждено всю жизнь и чем дальше, тем чаще. Однажды он нам рассказал о словах-паразитах, тех словах, которые не несут смысловой нагрузки, но которые мы бездумно используем в своей речи больше или меньше. Слова «да», «ну», «как бы» и другие сопровождают речь почти каждого. Виктор Николаевич заставил меня прислушаться к тому, что и как говорю я и окружающие меня люди, и заставил постараться избавиться от этих слов, контролировать свою речь. Сейчас я с прискорбием наблюдаю засилье слов-паразитов на самом высоком уровне. Я их слышу в речи тех людей, которые должны нести культуру другим по определению: сами учителя, работники радио и телевидения, артисты, общественные деятели и политики.

Уже в сороковые-пятидесятые годы Виктор Николаевич обратил наше внимание на засилье иностранных слов в нашем языке и требовал заменять на русское то иностранное слово, которое просилось на язык - например, говорить «промокашка» вместо «клякспапир». Что сказал бы Виктор Николаевич в наше время, когда винегрет из русских и иностранных слов стал нормой в нашем обществе, и, глядя, к примеру, на рекламу, не всегда понимаешь, а на каком языке она написана. Только юмор спасает в данной ситуации. А когда с высокой трибуны кто-то из руководителей говорит: «Наш кандидат, он берет на себя обязательства...» и т. д., я вижу Виктора Николаевича, который указывал на эту широко распространенную ошибку неправомочного использования в предложении двух подлежащих при одном сказуемом.

Как горько сознавать, что через полвека указанные Виктором Николаевичем ошибки не только не перестали существовать, но и многократно умножились, идя навстречу бескультурью, безнравственности и бездуховности. И хочется крикнуть: «Остановитесь, не разрушайте себя, возродитесь через наш прекрасный русский язык! Помните своих учителей и следуйте их мудрости! Ведь внутренняя суть человека проявляется внешне через его речь, его язык».

И когда через много лет я написала стихотворение о русском языке, то привел меня к этому стихотворению Виктор Николаевич, и ему я хочу его посвятить.

Я радуюсь озвученному слову, Удачной рифме, вписанной в размер, И восхищает неизменно снова Язык мой русский - всем другим пример! Не удивляет множество поэтов, Которым русский сызмальства - родной. Язык - творец духовности и света, Как бриллиант в оправе кружевной.

2002 год Посвятив свою жизнь точным наукам и инженерной профессии, я никогда об этом не пожалела. Но заложенные в школьные годы знания и любовь к русскому языку привели меня в итоге к поэзии, и сейчас радость от творчества освещает мне жизнь, и третий сборник стихов уже на подходе. Появляются и рассказы. Это погружение в глубину русского языка делает меня счастливой, и в начале этого процесса стоит Виктор Николаевич Сорока-Росинский - легендарный Викниксор. Он улыбается в усы и машет мне рукой: «В добрый путь!»

Я, Соловьева Людмила Андреевна, с 1948 по 1951 год училась соответственно в 5, 6, 7 «д» классе 233-й женской школы, тогда Октябрьского района города Ленинграда. В классе было нас 40 девочек, вкусивших горечь военного времени, тяготы блокады, во многих семьях не было отцов. Нашим классным руководителем и преподавателем русского языка и литературы в это время был Виктор Николаевич Сорока-Росинский. В послевоенное время преподаватели-мужчины, тем более в женской школе, были большой редкостью, а такие опытные, талантливые, незаурядные, как Виктор Николаевич, были чудом.

Вообще от каждого преподавателя, кого я помню в то время, у меня остались только положительные воспоминания, но Виктор Николаевич поразил нас необычным, как я теперь понимаю, отно шением к нам, ученицам. Он пытался найти в каждой из нас что-то свое, особенное и развить эти положительные качества, настойчиво приобщая нас к родной литературе. Помню просто его одержимость в раскрытии творчества Н. В. Гоголя, В. В. Маяковского, А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. Виктор Николаевич посещал семьи всех наших учениц, в том числе был и у меня в семье, причем поводом для прихода было его желание лучше узнать, как живется ученику. Наша семья - мама, отчим, бабушка (мать отчима), сводный брат и я - жила в 20-метровой комнате в коммунальной квартире, где соседствовали еще три семьи. Жили мы, как и все в то время, трудно, хотя мама работала портнихой и обшивала всех домашних и соседей, а отчим работал шофером на грузовой машине, но долго болел, врачи определили плеврит - это последствие военных лет. Он воевал, как говорят, «от звонка до звонка», победу праздновал под Кенигсбергом. Я отчетливо помню, как учитель расспрашивал мою маму о положении в семье. Для мамы это было необычно, так как до Виктора Николаевича и после него ни один учитель к нам домой не приходил.

Вспоминаю, как Виктор Николаевич готовил нас к выступлению со стихами перед избирателями в составе агитбригады. И мы выступали в огромной коммунальной квартире большого жилого дома на Сенной площади. Этот дом и рядом стоящую церковь впоследствии взорвали, расчищая место для строительства метро.

Учиться у Виктора Николаевича было интересно. Каждый день мы писали диктанты, приучавшие нас к внимательности, собранности и грамоте, любую фразу диктанта повторяла вслух перед написанием вызванная ученица.

После уроков в литературном кружке я участвовала в постановке поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник» и «Песни о купце Калашникове» М. Ю. Лермонтова.

Каждой ученице надо было выучить несколько отрывков поэмы, чтобы суметь заменить заболевшую (ослабленные девочки часто болели).

В кружке мы обсуждали разные темы с девочками. Вспоминаю анекдотический случай, когда я однажды услышала фразу: «Чай должен быть сладким и горячим, как поцелуй возлюбленного», и записала среди других поговорок ее в конец тетради по русскому языку. Раздавая тетради после очередного диктанта, Виктор Николаевич громко сказал, глядя на меня: «Чтоб никаких чаев и кофеев!» По-моему, никто, кроме меня, этого не понял, мне тогда было 13 лет. В области интереса к противоположному полу мы долго еще оставались «спящими красавицами». Вспоминаю, как Виктор Николаевич до уроков проводил с нами физзарядку в течение нескольких минут, для этого мы специально приходили в школу пораньше.

Отдавая нам почти все свое время и силы, Виктор Николаевич как будто не уставал и, если ни с кем не разговаривал на переменах, то постоянно что-то тихо «про себя» напевал, пребывая в приподнятом настроении.

По окончании нами семилетней школы Виктор Николаевич получил жилье в коммунальной квартире на Садовой улице, дом 86.

Спустя несколько лет мы с Галей Умбденшток посетили Виктора Николаевича дома, будучи студентками вузов. При встрече он воскликнул: «Как вас узнают ваши родители?». Маленькая, тесная комнатка была заполнена полками с книгами, на них - фигурки гоголевских персонажей. Виктор Николаевич интересовался, как живем, куда ездим. Помню, я рассказала о поездке в Новгород, оказалось, что это город его молодости, там он окончил гимназию, работал репетитором.