Шкловцы - Залман Шнеур

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 70
Перейти на страницу:

Поднимаешь голову от продуха, а она кружится, как от доброго вина. Посещают нехорошие мысли, стискиваешь зубы. Что там десятидневное раскаяние, что там звук шофара! Никак не избавиться от мысли о том, как же добраться до яблочного рая, до источника стольких запахов и стольких вкусов.

Но мыслями горю не поможешь! Когда руки коротки, соблазн, за грехи наши, велик, а яблоки далеко, это уж совсем никуда не годится… Но Господь не без милости. Есть на свете помело. Берешь длинную тонкую палку от сломанного помела, в один конец забиваешь старый гвоздь, а второй конец держишь в руке и… Во время майрева, когда уже темнеет, когда мужчины молятся, а женщины готовят ужин, запускаешь тихонько такую палку в продух, втыкаешь гвоздь прямо в сочную кучу, поворачиваешь и вытаскиваешь трепещущий наколотый плод. По заржавевшему гвоздю течет сок. Каждое яблочко, хоть и раненое, улыбается одним бочком, словно освобожденная принцесса, извлеченная из темницы Лейбы-горбуна!.. Так и вытаскиваешь несколько кряду, пока не наполнишь карманы. И марш домой! Палку с гвоздем прячешь в траве, яблоки честно делишь на всех и ешь. Они еще немножко твердые, должны еще полежать. Но для сыновей Ури они невероятно вкусны. Никакие яблоки в мире так не одурманивают, так не пахнут, как эти, эти… Вы подумали «ворованные»? При чем тут ворованные? Человек все-таки не железный. Да и кто, в самом деле, обязан терпеть такие мучения из-за Лейбы-горбуна, из-за его подвала с оскаленными прутьями? Ничего страшного, если у процентщика поубавится яблок.

Поэтому о «воровстве» сыновья Ури никогда даже не упоминают. На их «кошерном» языке это называется «ловить рыбу». «Пойдешь ловить рыбу? Уже наловил рыбы? Сколько рыбы наловил? Сегодня твоя очередь ловить рыбу. А завтра я буду ловить рыбу»…

Чтобы особо не бросаться в глаза, на дело идут не все разом. У каждого из детей Ури свой день. Иногда ходит Файвл, иногда Велвл, а иногда палку с гвоздем доверяют младшенькому, сами же стоят на стреме неподалеку. Все выверено до мелочей, как у хороших карманников, очень трудно что-либо заподозрить и уличить их в краже. Лейба-горбун-то замечает, что верхушки яблочных куч как-то просели, но не понимает, что происходит. Может, это мыши?

3

В конце концов, процентщик все же насторожился, принялся следить, пару раз не пошел на майрев. И вот однажды, туманным вечером… Чтоб этому вечеру пусто было, чтоб ему пропасть! Однажды осенним вечером застукал процентщик одного из сыновей Ури за работой, с палкой, запущенной в подвал. И кто это был? Понятное дело, Файвка, который уже учит Пятикнижие, зачинщик всех проделок. Файвка был всецело поглощен «ловлей рыбы», к тому же он очень возгордился, держал всю улицу за дураков и потерял осторожность. И вдруг — бац! Жилистая жадная рука схватила его, словно железными клещами, за плечо.

Это сам Лейба-горбун бросился на него из-за угла. Бросился неожиданно, как серая собака, которая хватает, не лая, как мельничный жернов в его доме на прохожего человека… Лейба-горбун вглядывался в лицо Файвке своими большими, мрачными, полными черных подозрений глазами, — глазами, похожими на окна его дома. Он завораживал Файвку этим взглядом, как змея кролика. Сперва он отнял у Файвки волю к сопротивлению… Потом ядовито прошипел:

— Ага-а!

И сорвал с Файвки картуз. В ту же секунду Файвл почувствовал, что его стиснутое плечо освободилось.

Сорвать с мальчика картуз — это самый верный и действенный метод в Шклове, где люди шестнадцать часов в сутки ходят с покрытой головой. Ну-ка, будьте любезны, пройтись по улице как есть, с непокрытыми, растрепанными волосами! Какой повод вы дадите дяде Ури для тех тяжелых вопросов, что известны заранее, что твои «четыре вопроса»[136]на Пейсах, к примеру: «Совсем без картуза? И где же это твой картуз? Кто же сорвал с тебя картуз? Почему он сорвал картуз?» Короче говоря, гораздо проще прийти домой, не дай бог, без головы, чем без картуза.

Великая тоска охватила нашего мальчика. Он почувствовал слабость в коленях и привалился к валунам фундамента. Палка с гвоздем выпала из его рук, только ее конец торчал из решетки в продухе. Глазами, полными отчаяния, он смотрел на свой картуз, смятый в руках у Лейбы-горбуна, как смотрят на утраченное счастье, на потерянную жизнь… А Лейба-горбун — он выглядел хуже ангела смерти!

Только сейчас, в осенних сумерках Файвл пригляделся к нему, к его горбу под капотой из чертовой кожи такого же бурого цвета, как пятна на каменном доме… На самом горбе капота была светлее и потертее, на полах — темнее. На горб была посажена слишком большая голова с огромной сивой бородой и парой жадных пустых глаз. Брови не пожелали седеть и остались темными, придав лицу горбуна печальную остроту черт. Из-под бурой капоты торчали черные мальчишеские брюки и пара туфель с носками, в левом ухе болталась большая серебряная серьга — амулетик от мамы, да покоится она с миром. Его мама потеряла всех детей, только горбатенький Лейбеле, единственное сокровище, у нее и остался, да и то только потому, что она вдела ему в ухо сережку и не звала по имени, а только Алтер[137].

Острым взглядом раненого зверька Файвка оглядел тщедушную фигуру процентщика и его одежду, ища, за что бы ухватиться, ища хоть каплю снисхождения… но не нашел. Пара пустых глаз выглядывала из бороды, да еще возвышался горб. Файвка совсем растерялся и принялся хныкать, словно маленький мальчик:

— Послушайте, реб Лейба, вы же наш сосед… Вот вам лучше мой… мой арбоканфес, отдайте мне картуз…

И, как в забытьи, он принялся вытягивать из-под курточки свой арбоканфес.

Мысль была совсем не плоха. Ведь действительно, кто спохватится, кто проверит, — к тому же сейчас, перед сном, — есть на нем арбоканфес или нет? Но Лейба-горбун, видимо, не был ни капельки впечатлен таким гениальным решением. Он еще раз заглянул своими жадными глазами в Файвкино перекошенное лицо и холодно ответил:

— Даже так? Ты даже арбоканфес готов отдать? Э-э… Ты чей будешь?

— Я… я… Урин… — промямлил мальчик, который уже учит Пятикнижие. — Моя мама держит у вас огурцы, моя мама…

— А-а… заслуги предков… — пробормотал горбун, и его глаза стали еще безразличнее. — Ладно, парень. После ужина я зайду к твоему отцу. Пусть сам решает: картуз или арбоканфес.

Сказал и даже не улыбнулся, повернулся горбатой спиной и пошел прочь.

— Реб Лейба, реб Лейба!

Файвке схватился, как тонущий, за его капоту из чертовой кожи, за его горб. Истертый гладкий материал над горбом был теплым… И Файвке стало ужасно нехорошо, будто он схватился в минуту ужаса и отчаяния за гладкую шкуру чудовища, дракона… Так вот почему Лейба-горбун не снимает капоты!

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?