Во что мы верим, но не можем доказать: Интеллектуалы XXI века о современной науке - Джон Брокман

Отвечая на вопрос Edge, нужно помнить об основах научного метода: это формулирование гипотез, которые можно опровергнуть. В гипотезы, которые еще не опровергнуты, можно верить. До тех пор, пока они не будут опровергнуты. Ученые предпочитают формулировать собственные гипотезы, а не тратить годы на опровержение гипотез, сформулированных другими учеными. И уж точно вряд ли кто-то станет тратить время и силы на попытки опровергнуть собственные гипотезы. Поэтому в научных знаниях так много предположений, которые сейчас считаются истинными, но в итоге будут опровергнуты.

Так что я сформулирую вопрос иначе: какие научные идеи, которые до сих пор не опровергнуты, вы считаете ошибочными?

Как экономист-теоретик, я верю, что почти все идеи в современных учебниках экономики в один прекрасный день будут признаны ошибочными. Если бы экономика была точной наукой, большая часть современных экономических теорий уже была бы официально опровергнута. Но из-за отсутствия более привлекательных гипотез они до сих пор остаются общепризнанными, и на них до сих пор опираются экономисты и аналитики. В конце концов кто-нибудь выдвинет новые гипотезы, способные объяснять и предсказывать экономическую реальность таким образом, что практически все нынешние экономические теории будут признаны ошибочными.

Нассим Николас Талеб – эссеист, беллетрист и практик в сфере неопределенности (иначе говоря, математик-трейдер). Среди его интересов – свойства случайных событий, экстремальных отклонений от нормы и возникающая в результате неспособность предвидеть будущее. Автор книги «Одураченные случайностью: скрытая роль шанса на рынках и в жизни»[20].

Мы научились находить объяснения событиям прошлого, но при этом все еще живем в иллюзии, будто понимаем движущие силы истории.

Я считаю, что мы сильно переоцениваем сферы знаний, которые я называю историческими дисциплинами ex post (лат. «после случившегося». – Прим. ред.). Я имею в виду почти все общественные (экономику, социологию, политологию) и гуманитарные науки – все, что основано на анализе данных из прошлого, не подразумевающем экспериментальной проверки. Я убежден, что эти дисциплины не помогают нам понять мир. Они не объясняют даже того, что относится к их сферам исследований. По большей части они делают комментарии, соответствующие нашему желанию (и даже потребности) слышать истории. Результат весьма далек от здравого смысла: читать газеты, книги по истории и экономические отчеты – бесполезное занятие, вы получите лишь ложную уверенность в том, будто что-то знаете. Разница между таксистом и профессором истории заключается только в дипломе; профессор разве что лучше умеет выражать свои мысли.

Например, в финансово-экономической сфере масса экспертов (многие из них зарабатывают больше миллиона долларов в год) публикует прогнозы, соответствующие разве что желаниям их клиентов. Если сравнить эти прогнозы с реальной ситуацией, окажется, что они не точнее случайных предположений. Это значит, что эти «истории» могут казаться убедительными, но толку от них не больше, чем от рассуждений таксиста. Внимательное чтение газет также ни на йоту не увеличивает нашего понимания того, как поведут себя экономика или рынки. В 1960 году финансовые эмпирики исследовали, влияют ли новости на цены, и пришли к тому же самому выводу. Если внимательно изучить данные, мы обнаружим, что люди склонны ожидать (весьма необоснованно) регулярных флуктуаций, но упускают из виду серьезные отклонения, оказывающие основное влияние на общий результат.

Я убежден, хотя и не могу привести количественных доказательств, что подобная переоценка знаний и уверенности свойственна любым типам комментариев, основанных на информации о прошлом и отсутствии экспериментальной проверки. Но ошибки экономистов быстро становятся очевидными, потому что у нас есть данные и средства, позволяющие проверять качество их знаний. Ошибки историков, обозревателей, биографов и аналитиков заметить сложнее. Считается, что «мудр тот, кто видит будущее». Для меня мудр тот, кто знает, что не может видеть будущего.

Саймон Барон-Коэн – профессор психопатологии развития Кембриджского университета и партнер колледжа Тринити Кембриджского университета. Директор Центра по исследованию аутизма в Кембридже. Автор нескольких книг, в том числе «Главное различие: мужчины, женщины и экстремальный мужской мозг».

Меня не интересуют идеи, которые в принципе невозможно доказать или опровергнуть. Я, как и любой другой человек, способен поверить в то, что еще не доказано, но при условии, что это можно доказать или опровергнуть в принципе. В своей научной области, в исследованиях аутизма, я верю, что причина этого заболевания – ассортативное спаривание (спаривание фенотипически подобных особей. – Прим. ред.) двух людей с избыточной склонностью к систематизации. Я верю в это, потому что у нас уже есть три фрагмента этого пазла:

1. Отцы детей-аутистов чаще бывают инженерами, чем отцы детей, не страдающих аутизмом. (Обратите внимание: результаты исследований касаются инженеров, так как инженерные специальности предполагают систематизацию. С тем же успехом можно было бы выбрать другие, смежные сферы науки и техники, например, математику и физику.)

2. Дедушки детей, страдающих аутизмом – с обеих сторон, – также чаще были инженерами, чем дедушки детей, не страдающих аутизмом.

3. И отцы, и матери детей, страдающих аутизмом, очень быстро справляются с тестом встроенных фигур, требующим способности анализировать сложные паттерны и правила.

Мы получили все эти данные еще в 1997 году, и они описаны в научной литературе. Но они пока не доказывают теории ассортативного спаривания; они просто указывают на то, что она может оказаться верной. Без сомнения, причины аутизма сложны. Среди них – как минимум – множественное взаимодействие генов с факторами окружающей среды. Но теория выборочного скрещивания, возможно, описывает некоторые важные факторы.

Для проверки этой теории необходимы эксперименты. Если она окажется ошибочной, я первым от нее откажусь, потому что я не любитель держаться за ошибочные теории. Но я не откажусь от нее лишь по той причине, что ее не поддерживают представители некоторых групп (например, те, кому хочется верить, что причины аутизма связаны исключительно с факторами окружающей среды). Я буду поддерживать эту теорию до тех пор, пока не будет проведено достаточно экспериментов. Наука, согласно Попперу, предполагает, что мы должны быть способны отказаться от идеи, если для этого есть достаточно доказательств, но не отказываться от нее до тех пор, пока таких доказательств нет, если у нас достаточно оснований полагать, что она верна.

В 1993 году Кевин Келли участвовал в создании журнала Wired и до января 1999 года был его ответственным секретарем. Сейчас – главная «белая ворона» журнала. Последняя его книга – «Крутые штуки 2003.1» (Cool Tools 2003.1).