Человек из будущего - Юрий Никитин

– У меня к вам несколько важных вопросов.

– Заседание окончено, – напомнил я. – Правда, завтра с утра продолжим. Если бог даст, как добавляют в вашей пока еще как бы набожной Америке.

– Дела важные нужно решать вне лимита времени, – отрезала она.

– Правда? – спросил я. – А то мне показалось, что я все еще в Штатах…

Она поинтересовалась надменно:

– А при чем здесь моя великая страна, светоч и пример для вашей отсталой?

– А у вас, – ответил я, – по сигналу, что рабочий день окончен, все бросают всё из рук, как слоны из хобота, и бегут к выходу.

Она сказала недобро:

– Много вы знаете про Соединенные Штаты. Но мне нужно…

Я прервал со всей вежливостью:

– Я устал и хочу есть. Даже жрать, чтобы американцам было яснее. Потому как-то не до объяснений простых истин, известных даже школьникам.

Она сказала холодно:

– Вон здание на перекрестке, видите?.. Там хороший ресторан, кормят по-домашнему вкусно, сытно и недорого. Вам же на командировочные дали совсем копейки?

– А вы ждали меня, чтобы я заплатил и за вас?

– Прикидываю, – ответила она недружелюбно, – не разорюсь ли. Русские, по слухам, прожорливы, как… в общем, прожорливы. Сравнить с саранчой – это обидеть прямокрылых. Так вот насчет этих закладок с минами… Мне кажется, вы знаете больше, чем выказываете. Садитесь!

Команда прозвучала с такой непререкаемой силой, что я сперва сел в автомобиль на сиденье справа, а потом понял, что послушался, хоть и собирался развернуться и уйти. Похоже, эта Барбара несколько лет проработала унтером или фельдфебелем в штрафном батальоне, умеет разговаривать с царями природы и якобы доминантами.

К ресторану подъехали на ее автомобиле, хотя до распахнутых дверей всего-то улицу перейти, но американцы – самая ленивая нация, не зря же и самая толстая, как и самая жирная, лишний шаг не сделают, если не заплатят, чем даже гордятся, считая это заслугой протестантской этики.

Мы вышли из машины одновременно, дверцы синхронно хлопнули. Генеральша сделала шаг в сторону приветливо распахнутых дверей, а я бросил взгляд налево и сказал с подчеркнутым ужасом:

– Как вы могли, генерал!

Ее толстые губы слегка дрогнули в брезгливой гримасе, будто бы я в слово «генерал» завернул какое-то крупное и очень непристойное словцо, спросила с уже привычной для меня резкостью:

– Что стряслось, доктор? Что вас так пугает здесь?

– Вон там на доме, – пояснил и, памятуя, что имею дело с американцем да еще с женщиной, что вообще жесть, указал пальцем, – висит флаг Соединенных Штатов!

Она бросила взгляд в ту сторону.

– Да, и как вы заметили?

Я сказал в священном трепете:

– Как вы могли пройти мимо и не отдать честь?.. Вы патриотка или как? Или честь пришлось отдать по американской традиции еще в школе? Доказывая свою толерантность к понаехавшим?

Она поморщилась.

– Я видела флаг, но он далеко.

– А вот тот близко, – сказал я и указал пальцем. – А вот тот еще ближе… А тот хоть и дальше, зато такой огромный, пышный… Блин, да тут, куда ни глянь, одни флаги!

– У нас страна патриотов, – напомнила она холодно. – Мы за свою страну готовы отдать жизни кого угодно!

– Еще бы, – ответил я с предельной вежливостью. – Все остальные, что не совсем патриоты, в тюрьмах. Это верно, что в ваших концлагерях заключенных в восемнадцать раз больше, чем в Китае, России и Германии, вместе взятых? А когда мест не хватает, вы строите тюрьмы в других странах? Гуантанамо на Кубе и несколько сот в Польше?..

– Мне такая статистика ни к чему, – отрезала она. – Как я уже сказала, меня больше интересует ваша тайная миссия, мистер Лавроноф.

– Ищите-ищите, – ответил я с довольствием. – Обожаю, когда мои идеологические противники занимаются пустой работой.

– Это пустая?

– Конечно!.. Я прибыл для того, чтобы…

– То прикрытие, – возразила она. – А вот настоящая цель? Шантаж атомными минами? Требование пересмотреть какие-то договоры?.. Говорите смелее. В подобных случаях всегда связываются через низшие звенья, чтобы в случае неудачи делать вид, что никто ничего не предпринимал.

Мы приблизились ко входу, я пробормотал уже в холле:

– Под такие вопросы лучше всего идет коньяк…

Она покосилась с подозрением.

– Продолжайте. А то мне отчетливо послышалось «но».

– Но я трансгуманист и сингулярец, – пояснил я, – мне такое нельзя…

– А если очень надо?

– Тогда, конечно, можно, – пояснил я. – В интересах взаимопонимания двух или больше отдельно взятых и еще зачем-то суверенных стран.

Швейцар приветливо поклонился, справа и слева подошли двое с ручными сканерами, генеральша остановилась и раскинула как крылья руки вроде Пегаса или Бурак, что оба с крыльями. Хотя, скорее, это Тулпар, потому что Пегас летает для поэтов, он поизящнее, а носорогов с крыльями, как мне до этого момента казалось, не бывает, разве что в мультиках, но генеральша вовсе не мультяшный персонаж, а про фильм ужасов из деликатности не упомяну.

Я смирно дал потереть себя вилками анализаторов по спине, бокам и даже по гениталиям, а рядом на большом цветном экране двигается из стороны в сторону картина во всех красках, показывает, какого размера у меня что, где и какой формы.

Генеральша посматривала на экран без интереса, ее закончили проверять раньше меня скорее потому, что уже знают лично как частого посетителя.

Мы прошли дальше в холл, там что-то вроде светского приема, самцы и самки с фужерами вина в руках чинно прохаживаются вдоль стен и как бы с пониманием рассматривают картины из местного музея.

Не знаю, кто кому в этом случае платит, но раз это делается, значит, обеим сторонам выгодно. Без этого настоящий американец даже не почешется, а они все здесь янки из Коннектикута.

В холле колонны, цветы в роскошных кадках, женщины с обнаженными плечами и в длинных платьях, явно какое-то мероприятие, но мы, как два слона, солидно прошли наискось в распахнутые двери зала с накрытыми столами, где ярко, празднично, на столах чистые скатерти с остроконечными пирамидками салфеток и обязательные в этом сезоне дурацкие свечи.

Хорошо хоть, подумал я раздраженно, люстры блистают вовсю, а от свечей только приторная вонь, называемая благой, то есть благовония на марше, тоже мне передовая нация, а косят под дикарей, комплекс потерянного детства нации…

Метрдотель поспешил навстречу, высокий и представительный, как все президенты Соединенных Штатов, поклонился и молча провел к свободному столу, и, как мне показалось, который генеральша то ли заказала заранее, то ли это ее любимое место.