Собственность Альфы - Екатерина Вострова

Наконец в глазах снова прояснилось — Азар понял, что он под огромным мостом. Под одной из опор. А рядом в бетонной стене — дыра, из которой воняет еще хуже, чем от оборванца, который, судя по всему, и вытащил его из воды.

Должно быть, он повредил себе что-нибудь из внутренних органов, если ранение было сильное — регенерация могла пройти неправильно, и теперь ему нужно в больницу. Но в больницу было нельзя.

Если он прав и покушение организовала служба безопасности республики — то государственные медики его скорее «залечат» до смерти, а частные за него попросту официально не возьмутся — побоятся лишиться лицензии и всех возможных проверок.

— Слышь… как тебя? — хрипло позвал Азар. — Тут скоро начнут шерстить и искать меня.

Теперь, когда зрение начало понемногу проясняться, он смог оглядеться. Окраина города, промышленная зона. Из ярких пятен только какой-то дикий рисунок рядом с дырой.

Азар принюхался, с такого расстояния он мог ошибаться, но по виду походило на засохшую кровь.

Бездомный — лохматый старик с проплешинами на голове и красными коростами на лице. Кроме него никем больше не пахло. Он один, что ли?

— Добивать будут, так сказать? — хохотнул догадливый бездомный. — Я за свой век в этом месте уже столько, так сказать, разборок пересмотрел. Почему-то думают, что раз тут очистные рядом, то никто не увидит, какое дерьмо они, так сказать, творят.

— С кем ты разговаривал? Когда проверял мои карманы?

— С Баськом. Друган мой, так сказать, — бездомный махнул в сторону дыры. И до Азара не сразу дошло, что речь идет о намалеванной на стене непонятной абстракции. — А я Вали. Меня вся округа знает. Только куда ни приду, так сказать, все сразу — «Вали»!

В другой раз Азар бы посмеялся над шуткой, а может, даже и не шуткой бездомного бедняги, но голова раскалывалась так, что даже улыбаться было больно.

— Бумажник можешь себе оставить, если спрячешь меня и не выдашь — получишь еще столько же. Как только выберусь, — помолчав, Азар добавил. — А если сдашь — уберут как свидетеля.

— Так понятное, так сказать, дело… — бездомный торопливо убрал деньги в складки лохмотьев и, улыбнувшись остатками кривых зубов, указал на дыру в опоре моста. — Мой дом — твой дом, так сказать. Там внутри есть лаз — прямиком в каналью выходит.

— Какую еще каналью?

— Канализацию. Трубы под городом, так сказать. Там уж никто не найдет.

Здоровье восстанавливалось медленно. Лучшим способом было бы обратиться в зверя — это помогло бы убрать внутренние повреждения, нормально встать на ноги, но на оборот попросту не было сил.

«Хорошо же меня приложило», — думал он, прячась в лабиринтах труб неподалеку от реки.

Дважды около моста проезжали поисковые отряды, и даже один раз разговаривали с Вали.

— Мы с Баськом никого не видели, — бойко рапортовал бездомный. — А вы вон ту бутылочку из-под лимонадика допьете, она вам не нужна?

На второй день он кое-как смог передвигаться, нашел свежую газету — кто-то уронил ее через водосток, и — о чудо. Первая полоса почти не размокла.

«Из грязи в князи. Студенка хозяйственной академии наследует многомиллиардное состояние»

Вначале он не мог взять в толк, о чем там пишут, но потом…

— Ах ты маленькая пройдоха… — на его губах сама собой расцвела улыбка. Эта беременность абсолютно не входила в его планы, но теперь за Даниилу, по крайней мере, можно было не беспокоиться — пока окружающие думают, что она беременна — ее никто не тронет.

Это успокоило. И, кажется, даже самочувствие после этих новостей стало лучше. Следующие четыре дня прошли спокойно. В эту сторону реки почти никто не плавал, и его самого больше тут не искали.

Вали закупился едой на его деньги, так что, если бы не вонь, которая преследовала его в канализации буквально всюду, можно было сказать — что он даже отдохнул.

А на пятый день наконец удалось совершить оборот.

— Ну и зверюга, так сказать, да, Баська? — смотря на его вторую форму, бездомный пихал локтем стену с рисунком. — Про деньги только не забудь. В кошельке было десять тысяч. Ты столько же обещал.

На двух лапах в облике зверя стоять было тяжело. На покрытом шерстью двухметровом теле почти не было одежды — остался лишь старый мешок, который дал ему Вали. Обычная одежда порвалась и пришла в негодность еще в прошлый раз.

Мощные лапы когтями вгрызались в землю, слух, зрение, обоняние — обострились. Мир стал выглядеть по-иному, пропали яркие краски, и вместе с тем четкость стала гораздо выше.

Вытянутая морда, взманённая гортань не были способны к членораздельной речи, а потому он просто кивнул на прощание.

Вначале лапы слушались плохо, но затем с каждым шагом пружинистость и легкость движений возвращались.

Чтобы добраться до дома, который он купил Данииле, у него ушла целая ночь. Приходилось передвигаться осторожно, вдали от шумных трасс и света уличных фонарей.

Лишь под утро удалось забраться по водостоку на второй этаж и вскрыть окно спальни. На главный вход была завязана сигнализация, и не хотелось попасться из-за собственной предосторожности.

Он ожидал увидеть Даниилу спящей и не хотел пугать ее, а потому, еще заползая в дом, призвал все свое самообладание, чтобы снова стать похожим на человека. Порой это было не так легко сделать.

Кожу неприятно жгло, когда шерсть сменялась редкими волосками, кости буквально скручивало, когда они укорачивались. Выпустить зверя — всегда было проще, чем загнать обратно.

Он уселся на пустую кровать, переводя дыхание, когда Даниила наконец ворвалась в комнату с какой-то железной трубой наперевес.

Но стоило ей увидеть Азара, как та выпала из ослабевших рук. Девушка покачнулась и схватилась за косяк двери, с трудом удерживая равновесие:

Хотелось сгрести ее в охапку, прижать к себе и больше никогда не отпускать:

— Ну и кто у нас будет? Мальчик или девочка?

Я не могла поверить своим глазам. Неужели передо мной действительно был Азар?

Может быть, я уснула за компьютером, лицом на клавиатуре, и теперь мне все это снится?

— Уже тянет на соленое? — оборотень качнул головой, словно предлагая разделить его шутку.

Это словно послужило сигналом. Я бросилась к своему жениху, побежала, желая обнять, но в самый последний момент остановилась, не зная, как вести себя. Ноги вдруг ослабли, руки перестали слушаться. Все тело стало словно чужим, ватным, меня начала сотрясать крупная дрожь.

А вот мужчина, напротив, не осторожничая, сгреб меня в охапку и прижал к себе.

— Как же я переживал за тебя… — прошептал он, зарываясь ладонью мне в волосы.