Древний город на берегах Босфора - Юрий Ашотович Петросян

с Золотым Рогом. Вход в залив турецким кораблям преграждали тяжелые железные цепи, за линией которых выстроились в боевой ряд корабли осажденных. Однако флот византийцев, насчитывавший не более 30 судов, немного значил в сравнении с противостоявшей ему армадой Мехмеда.

Силы противников были поразительно неравными: на одного защитника города приходилось более 20 турок. Греческие военачальники ломали голову, как растянуть имевшиеся в их распоряжении войска по всей линии укреплений. Надеясь, что турки не будут штурмовать город со стороны Мраморного моря, византийцы наименьшее число воинов выделили для защиты морских стен. Оборона побережья Золотого Рога были поручена венецианским и генуэзским морякам. Ворота св. Романа защищали в основном генуэзцы. Остальные участки обороняли смешанные отряды византийцев и наемников-латинян. У защитников города практически не было артиллерии, ибо те несколько пушек, которыми они располагали, оказались непригодны: при стрельбе со стен и башен у них происходила такая отдача, что наносились серьезные повреждения оборонительным сооружениям.

Утром 6 апреля все было готово к атаке. Мехмед направил в осажденный город парламентеров с белым флагом. Они передали защитникам Константинополя послание, в котором султан предлагал византийцам сдаться, гарантируя им сохранение жизни и имущества; в противном случае он никому не обещал пощады. Предложение было отклонено, и тогда загремели пушки, которые в ту пору не имели себе равных в Европе. Фраза описывавшего эти события византийского историка Критовула — «пушки решили все» — не кажется преувеличением.

Вначале успех не сопутствовал осаждающим. Хотя артиллерия непрерывно вела обстрел города, причиненные ею повреждения были невелики. Сказалась не только прочность стен Константинополя, но и неопытность артиллеристов Мехмеда. Приводившая защитников в ужас огромная пушка Урбана разорвалась, сам ее создатель был ранен при взрыве. Но ядра других мощных орудий продолжали крушить стены и башни.

18 апреля Мехмед приказал начать штурм. На рассвете воины бросились к пробитым ядрами брешам в стенах. Заваливая рвы хворостом, мешками с песком и телами убитых, турки рвались вперед. Византийцы забрасывали их камнями, обливали кипящей смолой, поражали стрелами и копьями. Турки попытались сделать подкоп под стену, но защитники разгадали этот замысел. Устроив встречный подкоп, византийцы взорвали мину, уничтожав немало турецких воинов.

Бой был жестоким. Очевидец осады Константинополя, Нестор Искандер, автор «Повести о Царьграде, его основании и взятии турками», так описывал его: «От шума стрелявших пушек и пищалей, от колокольного звона и крика дравшихся людей, от... молний, вспыхивающих от оружия, от плача и рыдания городских жителей, жен и детей казалось, что небо и земля соединились и поколебались. Нельзя было слышать друг друга: вопли, плач и рыдание людей соединились с шумом битвы и колокольным звоном в единый звук, похожий на сильный гром. От множества огней и стрельбы из пушек и пищалей сгустившийся дым покрыл город и войска; люди не могли видеть друг друга; многие задохлись от порохового дыма».

Уже первый штурм показал, что город не собирается стать легкой добычей врага. Турки поняли, что, хотя число защитников Константинополя невелико, каждый из них намерен сражаться, не щадя жизни. Штурмовым отрядам пришлось отступить.

Мехмед был крайне раздражен неудачей. Однако его ожидало еще одно разочарование. Через два дня, 20 апреля, турки неожиданно для султана проиграли и морское сражение. Три генуэзские галеры — те самые, которые были направлены в Константинополь с оружием и продовольствием папой римским,— а также большое византийское судно, плывшее с грузом зерна и имевшее на борту «греческий огонь», вступили в бой с турецкой эскадрой. В неравном бою им удалось одержать победу. Турки потеряли много своих судов, сожженных «греческим огнем». Корабли генуэзцев и византийцев сумели прорваться сквозь турецкий заслон, войти в Золотой Рог и соединиться со стоявшей там эскадрой императора. Попытки турок войти в залив оказались безуспешными. Султан, наблюдавший за этим сражением с берега Босфора в районе Перы, был в ярости: горстка судов вышла победителем в сражении с его огромным флотом, да еще доставила в город оружие и продовольствие. Командующий турецким флотом Балта-оглу был лишен всех постов, чинов и имущества и подвергнут наказанию палочными ударами.

Вскоре Мехмед нашел довольно остроумный способ восстановить свой престиж. Он приказал доставить по суше часть своих кораблей в Золотой Рог. Для этого у самых стен Галаты был сооружен громадный деревянный настил. В течение одной ночи по настилу, густо смазанному жиром, турки перетащили на канатах 70 тяжелых кораблей к северному берегу залива и спустили их на воду. Можно себе представить ужас, охвативший защитников Константинополя, когда утром 22 апреля их взорам предстала турецкая эскадра в водах Золотого Рога. Никто не ожидал нападения с этой стороны, морские стены были слабейшим участком обороны. Вдобавок под угрозой оказался флот византийцев, стоявший на страже у входа в залив. Отныне эскадре императора приходилось иметь дело с численно превосходившими ее вражескими силами, которым более не препятствовали заградительные цепи.

Греческие и латинские флотоводцы решили сжечь турецкий флот. Византийский корабль под командой ванием венецианца Кокко попытался незаметно приблизиться к месту стоянки эскадры султана. Но Мехмед был предупрежден о замысле противника (ему донесли о нем генуэзцы Галаты). Корабль Кокко был обстрелян и потоплен. Часть спасавшихся вплавь смельчаков из его экипажа была схвачена турками и казнена на виду у защитников города. В ответ император велел обезглавить 260 пленных турецких воинов и выставить их головы на городских стенах.

Между тем положение в стане защитников становилось все более бедственным. И дело было не только в недостатке воинов и нехватке продовольствия. Император окружил себя итальянскими военачальниками, все надежды возложив на наемников. Греки были раздражены тем, что в столице фактически хозяйничали иноземцы. Масла в огонь страстей подливало предательское поведение константинопольских генуэзцев, которые не раз оказывали поддержку султану, доставляя его войскам припасы. Некоторые генуэзские купцы помогали, правда, и защитникам Константинополя на тот случай, если тем все же удастся отстоять город. Кровопролитные стычки происходили в византийской столице между традиционными соперниками — венецианцами и генуэзцами. Ко всему этому прибавилось раздражение византийского духовенства императором, посягнувшим на церковное имущество в поисках необходимых для обороны средств.

Часть византийской знати встала на путь измены и начала искать милостей султана. Среди придворных росли пораженческие настроения. Некоторые из приближенных Константина стали советовать ему капитулировать. Однако император категорически отказался последовать этому совету. Константин объезжал укрепления, проверял боеспособность войск, всячески старался личным примером поднять боевой дух осажденных. Все это не могло спасти обреченный город, однако горстка