Дневник ведьмы - Елена Арсеньева

Она отвлеклась и не заметила, что Манфред уж совсем близко. «Подкрался! Сейчас набросится на меня! Он не испугался свидетеля!»

Шум мотора – и рядом замер побитый невзрачный джип. Из окна высунулся человек – бледный, полный, встревоженный:

– Доброе утро, господа! Элен, Манфред, что– то случилось?

Да ведь это Доминик. Тот самый, кто был на аперитиве у Жоффрея и у кого шампиньонница в Самбуре.

Алёне мгновенно стало легче. Еще один свидетель!

Но тут же она бросила взгляд на побитый джип – и призадумалась. В случае чего мопед вполне мог поместиться и здесь… А вдруг там, на поле, на нее напал Доминик?

Ну, даже если так, сейчас, значит, все равно бояться нечего, потому что при Манфреде он ее не тронет. Манфред ее защитит!

Внезапное превращение Манфреда из убийцы в защитника оказалось настолько стремительным, что Алёна невольно хихикнула, и если в ее смешке прозвучала изрядная доля истерики, то понять ее вполне можно.

– Что ж такое тут происходит?! – продолжал взывать Доминик.

– Слушай, скажи, я похож на злобного лесного разбойника? – угрюмо спросил Манфред.

Доминик бросил на него оценивающий взгляд:

– Да. А что?

Манфред опешил. Алёна же начала хохотать. Но истерические повизгивания сделались настолько явственными, что она постаралась унять свое внезапное веселье.

Нуты, знаешь, тоже сегодня… ты вообще на призрака похож, – пробурчал Манфред. Кажется, он был настолько обижен, что даже слов не мог подобрать.

Алёна взглянула оценивающе. Да, Доминик был бледен впрозелень, а под глазами залегла синева.

– Не спал ночь, – угрюмо буркнул он. – Матери было плохо, провозился с ней. К утру ей только легче стало, даже вздремнуть успела перед тем, как коров выводить, а я так и не уснул. Сейчас голова чугунная, а надо в Нуайер – там на почте потеряли каталоги по новым кормам для коров, высланные мне из Дижона, надо разобраться.

Бог ты мой, сообразила Алёна, так вот почему мне показалось знакомым лицо старухи в халате с розами! Она похожа на Доминика. Или Доминик похож на нее? Без разницы, ведь они мать и сын. Да уж, вид у нее был нездоровый, что да, то да.

– Мне кажется, я видела вашу матушку, – сказала она. – Ваш дом неподалеку от собора? У вас коровы такие странные, безрогие, да?

– Что же в них странного? – пожал плечами Доминик, и лицо его, на миг погрузившееся в плечи, показалось Алёне удивительно комичным. Ну да, истерика еще имела место быть, конечно!

– Они ведь безрогие. Или у всех спилены рога?

– Нет, они от рождения комолые. Порода такая – шароле, безрогая. Правда, могу сказать, что все шароле обычно белые; черные, как мои, пока еще редкость. Первые результаты племенной работы.

– Так, значит, вы еще и племенной работой занимаетесь? – восхищенно покачала головой Алёна. Она готова была сейчас болтать о чем угодно – о племенном скотоводстве или о высадке инопланетян на башне самбурского собора, только бы не думать о том, что с ней недавно произошло. – А я думала, у вас только шампиньонница.

– Еще он выращивает пшеницу. Поля от Самбура чуть не до Муляна доходят, – проговорил Манфред. Голос его звучал сухо. Наверное, мужчина до сих пор сердился, что Алёна приняла его за лесного разбойника.

Да нет, он ошибся. Она его не принимала за лесного разбойника. За полевого убийцу – так будет вернее.

– У вас тоже поля в окрестностях Муляна, – сказала она, повернувшись к «полевому разбойнику».

– А вы откуда знаете? – посмотрел он недоверчиво.

– Я вас как-то видела, вы управляли трактором. Я в тот день в Нуайер бегала. Помню, вы колесили по полю туда-сюда, и я еще подумала: ну надо же, еще раннее утро, а человек трудится как одержимый.

– Манфред у нас трудоголик, – пробормотал Доминик. – Впрочем, всякий, кто хочет преуспеть в своем деле, должен быть трудоголиком. Деревенские жители вообще встают рано.

– Удобрения нужно было срочно запахать, – пояснил Манфред.

Вот-вот, я так и поняла, что там были какие-то удобрения рассыпаны, – пробормотала Алёна с самым невинным видом.

Манфред покосился неприязненно:

– Что, запах не понравился? Городские дамы его не любят, это да, это верно. Хотя, наверное, не так уж вам было противно, если вы то и дело останавливались на обочине и начинали что-то писать.

– Ну и ну… – проворчал Доминик. – Что можно писать на дороге под дождем?

– Не знаю, – пожал плечами Манфред. – В самом деле, Элен, что вы писали тогда?

Алёна покраснела. Ага, так она и признается, что делала заметки для романа… «Да?! Неужели? Как интересно! – последуют изумленные восклицания. – Так вы писательница? И как ваша фамилия, Дмитриева? Нет, мы не знаем такой писательницы!» Она и в России подобного наслушалась выше крыши, чтоб еще и во Франции кайф ловить. Хотя, кстати, не стоит так уж сильно обижаться заранее. Французы вовсе не обязаны быть в курсе всего того многочисленного литературного бреда, который заполонил Россию. Вот ведь, как вчера выяснилось, Алёна Дмитриева понятия не имеет о популярном французском писателе Патрике Жераре, однако оному Патрику от этого ни жарко ни холодно.

Патрик Жерар… Мысль ее от «второго Уэльбека» немедленно скользнула к тому самому Патрику Жерару, который умер – или все же погиб? – двадцать с лишним лет назад где-то в здешних местах, и Алёна вспомнила, что с ней произошло.

Боже мой… Вот попрыгунья-стрекоза! О чем она только думает? Стоит на обочине дороги, развлекается светской болтовней с двумя любезными французами, а между тем не далее как полчаса назад на нее было совершено покушение на свежевспаханном поле, принадлежащем, очень может статься, кому-то из двоих ее собеседников.

А если они тут ни при чем? А вдруг тот человек в красной каске до сих пор лежит на земле неподвижно… лежит мертвый? Ведь тогда Алёна уже утратила право называться жертвой и теперь должна именоваться убийцей, потому что перешла пределы необходимой обороны…

– А скажите, господа, – начала она негромко, с трудом унимая вернувшуюся дрожь, – поля вон там, за лесом, в низине, кому принадлежат?

– Жаку Клавелю, – ответил Доминик. – Он тоже из Самбура, как и я.

– Где он сейчас? – быстро спросила Алёна.

– Думаю, что в Париже, – усмехнулся Доминик. – Его дочь выходит замуж за парижанина, и у них как раз сегодня бракосочетание.

Бракосочетание, ишь ты… И когда Жак Клавель вернется в Мулян, он узнает, что на принадлежащих ему полях был убит человек…

Ее заколотило с новой силой.

– Господа, вы ничего не видели на том поле, когда ехали сюда? – с трудом нашла силы выговорить Алёна.

– А что там такого могло быть? – удивился Манфред.