Бестия - Екатерина Орлова

– Пап, мне нужно кое-куда съездить.

– Куда? Я отвезу.

– Я сам.

– Нет, Олег, сам ты никуда не поедешь. Не сейчас.

– Пап!

– Нет, я сказал! – отец поднимается с дивана и встает напротив меня, уперев руки в боки. – Если тебе насрать на свою жизнь, без проблем. Но нам с мамой не наплевать, что с тобой будет. Пожалей хотя бы ее, если до себя нет дела. Если ты куда и поедешь, то только со мной за рулем.

Я резко разворачиваюсь и сваливаю наверх. Быстро натягиваю джинсы, футболку и мокасины. Спускаюсь вниз.

– Поехали.

– А завтрак?

– Позавтракаем в городе.

Все мое тело вибрирует, пока мы в дороге. Я сказал отцу адрес, но не сказал куда мы едем. Нас сопровождает машина охраны, но я их практически не замечаю. Я сейчас не вижу ничего, кроме маячащих впереди кованых сплошных ворот, за которыми находится ответ на мои вопросы.

Как только мы останавливаемся, я выскакиваю из машины и начинаю долбить на дверной звонок у калитки.

– Слушаю, – раздается по ту сторону женский голос.

– Вера! Вера, это Олег! Мне нужно поговорить с вами! Откройте, пожалуйста, или выйдите ко мне!

Я слышу, как она кладет трубку и жду, что калитка откроется или мама Вари выйдет ко мне. И калитка открывается, но вместо симпатичной блондинки в проеме появляется двухметровый амбал с хмурым лицом.

– Уходите, Олег, – басит он.

– Мне нужно увидеться с Варей.

– Сказали вам: ее нет.

– В смысле умерла или уехала? – он молчит. – Да ответь ты! – рявкаю на него. Каменное лицо не дергается ни на миллиметр. – Просто ответь, и я свалю!

– Не положено.

– Брат, просто скажи: она жива? – мягче спрашиваю я.

Он слегка качает головой. Практически незаметно, но я улавливаю, и дыра в груди разрастается. Я хватаюсь за футболку в этом месте и пячусь к машине. Задеваю бедром капот, царапаю ногу о номерной знак, скольжу по пассажирской двери и забираюсь в машину. Вот теперь точно все кончено.

Саундтрек к главе: Kaleo – I can’t go on without you

Три года спустя…

Я крепко сжимаю челюсти, глядя на то, как огонь пожирает все воспоминания: досье, краткое описание жизни, снимки наблюдения, фотографии, которые я делал на свой телефон, а потом распечатывал. Перевожу взгляд на аппарат и кидаю его следом в костер. Слева от меня на матрасе шезлонга лежит новый телефон, которым я пользуюсь уже давно, но старый все никак не поднималась рука выбросить. Слышу шаги от дома, но не поворачиваюсь. Я знаю, что произойдет дальше. Она подойдет, повиснет у меня на шее и скажет, что собрала вещи. А я улыбнусь и предложу выезжать. Через несколько часов мы окажемся в Доминикане, где я сделаю своей девушке предложение. И она согласится. Потому что мы любим друг друга, и потому что уже полгода живем вместе. Все идет по плану. Ее, не моему. По своему я бы остался холостым на весь остаток жизни. Но благодаря Алине я наконец вернулся к жизни.

Тот мой визит в дом родителей Варвары был не последним. Я еще десятки раз ездил к ним за последние три года. Но никто не впустил меня в дом, и никто не вышел поговорить со мной. Я звонил ее отцу, но он ожидаемо не отвечал. Даже если я звонил с разных номеров. Я просто хотел знать, где ее могила. Хотел прийти попрощаться. Хотел носить ей цветы. Но, видимо, Тимур решил, что это лишнее. Я сдался через год. Потом еще год существовал по инерции. А потом у меня появилась Алина, которая понемногу вернула меня к жизни.

Я пришел к ней в тату-салон сделать татуировку с витиеватой буквой В. Несмотря ни на что, Варя оставила огромный след в моей жизни, и я захотел этот след увековечить на своей коже. И я сделал это. Рассказал Алине свою историю, пока она делала татуировку. Она внимательно выслушала меня, а потом предложила… поехать вместе с ней в Диснейленд. И я согласился. Так все и началось. Моя девушка очень эмоциональная и живая. А я после смерти Вари стал каменным, и только с Алиной немного похож на себя прежнего.

– Приве-е-ет, – растягивает она слово, повиснув на моей шее. Звонко целует меня в щеку, а потом пристраивается на моих коленях и смотрит на огонь. – Зай?

– М?

– Это же…

– Да, – подтверждаю я. Алина все знает, поэтому скрывать или увиливать нет причин.

– Я собрала вещи.

– Умница моя. – я смотрю на часы. – Самое время. Поехали?

Она подскакивает с моих коленей, прыгает и быстро-быстро хлопает, улыбаясь.

– Ура-ура! Наконец-то на морько!

Я улыбаюсь. И так она воспринимает почти все: с восторгом и благодарностью. И я счастлив с ней, правда счастлив. Но наше счастье… оно тихое. Не такое, как было с Бестией. С той я все время сидел на тикающей бомбе, а с Алиной все понятно и предсказуемо. Именно так мне и надо. Потому что прожитые с Варей несколько месяцев можно было бы засчитать как несколько лет. У меня появились несколько седых волосков и стойкое неприятие наркотиков и безобразного образа жизни. Родители любят мою девушку, мама учит Алину готовить мои любимые блюда и обсуждает татуировки. Алинка даже уговорила маму сделать одну. Я даже снял на камеру, как моя девушка набивает моей маме изящный черный цветок на пояснице.

Вообще мама в тот черный период стала для меня моим ангелом. На три недели она переселилась в мой дом, купила новую «плойку», и мы по вечерам резались с ней в разные игры. Именно мама подбила меня вместе с ней научиться кататься на роликах. И именно с ней мы лежали на соседних диванах. Она – с растяжением, а я – с забитой рукой. Покатались. Но мы все же научились. Правда, через пару месяцев только, когда все зажило. Мама обсуждала со мной музыку, книги, фильмы. Смотрела со мной футбол, который так ненавидит. Готовила мои любимые пельмени и винегрет. Выбросила весь алкоголь из моего дома, заменив его соками и смузи. И именно она уговорила меня выйти из отцовского бизнеса, который ни к чему хорошему не приводит. Мама и отца уговаривала закончить это, продать все с потрохами, и заняться чем-то новым. Он не согласился. Я все же последовал маминому совету, а через полгода нас постигла новая трагедия. Папу убили. Подстроили аварию, в которой он сгорел заживо в своей машине. Мне было больно, а маме в миллион раз больнее. Я думал, что не соберу ее на место, не верну к жизни. Она так страдала, что постарела за один день лет на десять. И я забрал маму к себе. Она прожила со мной целый год, пока не начала снова возрождаться к жизни. Теперь уже мне приходилось придумывать для нее все новые и новые вызовы и занятия, чтобы она пришла в себя. Было невероятно трудно, но мы справились. Сейчас она встречается с мужчиной и думает, что я не в курсе. Мы пока и играем в такую игру: мама делает вид, что она одна; а я делаю вид, что не узнал про ее нового мужчину все, вплоть до предпочитаемого цвета трусов.