Господин легкого поведения - Марина Серова

— С факелом, — перебил меня Калмыков.

— Смотри, дошутишься у меня, — пригрозила я.

Впереди черной громадой на фоне неба выделялось здание склада. Когда я обходила местность засветло, помнится, у конька крыши склада висел мощный светильник. Справа на столбах также были светильники типа «Кобра». Тогда почему же сейчас так темно? На этот вопрос несколько ответов. Или лампочки перегорели, а энергетик их не удосужился заменить, или обрыв питающей линии. Третий вариант — злоумышленник специально убрал освещение, чтобы в темноте незамеченным подобраться к складу. Что ж, хорошо, меня он тоже не разглядит. Я надела прибор ночного видения.

— Долго нам еще ждать? — раздался в ухе сердитый голос Кравцова. — У меня уже глаза режет от вглядывания в экран, а ничего не происходит.

Я пообещала, что скоро все случится.

На душе у меня было неспокойно. Действительно, чего ждал злоумышленник? Поджечь склады — процесс небыстрый. Время идет, и ему пора бы уже начать, чтобы успеть. А начать он должен со склада на улице, чтобы отвлечь внимание, прежде чем приступить к основному складу. Минуты шли, и я нервничала все больше. Луна совсем скрылась за облаками. Нет, тут что-то не так. Не выдержав, я тенью скользнула к складу. Уже на подступах до меня донесся слабый запах бензина. Я схватилась за отмычки. Навесной замок отлетел в сторону. Осторожно открыв дверь, я вошла внутрь и замерла на пороге. Запах бензина стал во сто крат сильнее. Прикрыв дверь, я сняла прибор ночного видения, включила фонарь и посветила им вверх, туда, где заметила странную конструкцию. Когда я высветила этот предмет, мое сердце похолодело. В узком проходе под потолком, на перекинутой от одного стеллажа к другому доске, стояла трехлитровая банка, наполненная бензином. В нее была опущена электрическая ртутная лампа-двухсотпятидесятка без колбы. Металлический колпак со светоотражателем накрывал банку сверху, словно шляпка гриба. Я без промедления выскочила за дверь. В любой момент эта простая и эффективная зажигательная бомба могла быть приведена в действие рубильником в щитовой. Взрыв, затем вспыхивает разлитый вокруг бензин, и все. Злоумышленник приготовил все заранее, еще до смены. Он знал, что на холодный склад кто-нибудь сунется, если только кончится пленка на основном, поэтому не волновался, что все обнаружится. Я подскочила к вводу, где кабель через стену заходил в здание, и с силой начала дергать за него туда-сюда, стараясь вырвать его из клеммной коробки, которая находилась внутри на стене у входа. Наконец жилы обломились. Я вытащила кабель, и в этот момент на другом конце кто-то включил рубильник. У меня прямо перед самым носом сверкнула вспышка электрического разряда, запечатлевшаяся на некоторое время на сетчатке глаз в виде яркого белого пятна. Я отшвырнула от себя кабель и бросилась к цеху, лелея надежду, что злоумышленник еще не успел далеко уйти от щитовой или кто-нибудь из женщин, может быть, видел его. Но, как назло, цех был пуст. Три женщины, мывшие лотки, сидели в комнате отдыха, пили чай.

— Лепко зашел на склад, — ожил динамик в моем ухе, — что делать?

— Ничего, я иду, — ответила я коротко.

Проходя помещение с аммиачными гребенками, мне пришлось зажать нос и не дышать. Все вентили здесь безбожно пропускали, а ответственные за узел предпочитали не замечать резкого запаха, грозящего обернуться удушьем. Вытащив револьвер, я неслышно вошла в тамбур, заставленный картонной тарой. Его заполняла зловещая тишина. Из цеха мороженого доносились приглушенные голоса, гудение конвейеров и шум насосов. Замок с двери в склад пленки валялся на полу. Дверь чуть приоткрыта. Дверь же на склад стаканчиков, как всегда, раскрыта настежь. Я стояла и решала, куда же мне двигаться. Если Калмыков дежурит перед дверью, то злоумышленник все еще здесь. Ему некуда деваться. Шорох со склада стаканчиков помог мне принять решение. Я двинулась туда, неслышно вошла в дверь, резко присела и развернулась, готовая выстрелить. Никого. Но вот в боковом проходе между коробками с вафельными стаканчиками колыхнулась тень. Рывком я преодолела расстояние до прохода и осторожно заглянула туда. Человек стоял в конце прохода у канистр с эфирами спиной ко мне, высокий, широкоплечий, в робе рабочего с нашивками цеха мороженого, в руках какая-то палка.

«Зачем ему палка?» — подумала я, бесшумно вошла в проход и двинулась к нему. Дуло моего револьвера смотрело в широкую спину преступника.

— Не двигайся, или вышибу мозги! — рявкнула я, понимая, что хорошо знаю этого человека. Это был Калмыков. Лицо удивленное, в глазах ужас. — Брось палку! — приказала я.

— Эй, это не то, что ты подумала, — вымолвил перепуганный Калмыков, — я ждал, а потом решил пойти за ним. — В этот момент дверь на склад с грохотом захлопнулась, звякнул закрываемый замок. Я поняла, что мы в ловушке, хотела было кинуться к двери, но Калмыков меня остановил окриком.

— Эй, я какую-то штуку нашел.

Штука оказалась зажигательной бомбой замедленного действия. Стальная трубка с перегородкой из магния, внутри заполненная горючей жидкостью, скорее всего керосином, стояла на открытой канистре с эфиром. Кислота, налитая на перегородку, медленно проедала металл. Стоило жидкостям смешаться, и помещение склада превратилось бы в адское пекло, а нас с Калмыковым не опознали бы даже по зубам. Не теряя времени, я сняла зажигательный снаряд с канистры с эфиром и аккуратно слила сверху кислоту, а остатки промокнула куском ветоши, валявшейся здесь же. Обезвреженную бомбу я сунула в руки Калмыкову.

— На, держи!

— А она, это, не взорвется? — пробормотал он.

— Не бойся, безвредно, — бросила я, подскочила к двери и ударила ее плечом. Однако та вздрогнула, но не поддалась ни на миллиметр. Подбежал Калмыков, и мы вместе обрушились на дверь. Раз, другой, третий. Что-то треснуло, но толку от этого было ноль. Дверь стояла как влитая.

— Там пожар! — воскликнул Калмыков, разглядев дым, выползающий из-под двери. С лицом мученика он держался за плечо, которым только что вышибал дверь. На лице блестели бисеринки пота. — Что нам делать?

Выругавшись, я навела револьвер на дверной замок и расстреляла весь барабан, так что щепки полетели. Резкий удар ногой, дверь распахнулась, впустив внутрь клубы дыма. У стены горели коробки, на противоположной стороне — только занимались. Мы подоспели вовремя. Сорвав со стены огнетушитель, я сунула его в руки Калмыкова.

— Туши, я на другой склад. — Горло схватило кашлем.

— Евгения Максимовна, какой-то человек как угорелый носится по печному отделению, — сообщил мне через наушник-горошину Кравцов.

— Вызывайте охрану быстрее! — прокричала я в ответ.

— Вот дерьмо! — Заходясь кашлем, Калмыков с досадой швырнул огнетушителем об пол. — Эта хрень пустая.

Проклиная скупердяйство Кравцова, я распахнула двери в цех мороженого. Это грозило разрастанием пожара, однако если не тушить, то минут через пять можно добиться такого же результата. Я вбежала в цех, окутанная клубами дыма, словно призрак из ада, и заорала на сгрудившихся рабочих: