Играй в меня - Ирина Шайлина

— Не знаю…

— Мне нравилась Катя, сынок. Я на вас смотрела и думала, что вот она какая любовь, которая в книгах. Что счастливы будут всегда. И считала, что то, что ты все бросил и уехал — страшная ошибка. Но так решили вы с отцом, я чувствовала, что лучше не вмешиваться… Но потом к Кате ходила, несколько раз, прости. Все понять хотела, почему. Ты же знаешь, что я всегда дочку хотела. Но вторая беременность оказалась внематочной, больше у нас не получилось… Катя твоя — прекрасная дочь. Я тебя проводила, а от неё отказаться не смогла. Я тебе не говорила, но думала, что она просто зачахнет. Такие глаза у неё были…потухшие. Но она смогла Дим, научилась жить. Прав был отец, не стоило тебе возвращаться.

— А мне что делать?

— Тебе же не пять лет, мой хороший. Ты у меня уже большой мальчик. Делай так, как считаешь нужным. Не знаю, как отец, а я… приму любое твоё решение.

И рукой махнула меня провожая. Всё меня гонят, и смех и грех. На улице уже совсем темно, очень холодно, брезговать автомобилем я не стал.

— Домой, — попросил я водителя. — Потом можешь быть свободен.

Он кивнул. Окна моей съёмной квартиры светились, Юля дома, да и где ей ещё быть? Снова мама права, привёз её с собой и забыл. Наверх поднимался, как на каторгу шёл. Может, не нужно ничего решать? Думать не нужно? Воистину все беды от ума, даже от невеликого. Чем больше думаешь, тем страшнее становится.

Перед дверью остановился, разглядывая ключи в своих руках. В поиски идеальной квартиры Юля ударилась со всем своим энтузиазмом. То и дело звонила, скидывала ссылки и снимки. Ей хотелось моего участия. Я и хотел бы, но сил в себе не чувствовал изображать интерес. А ведь так всю жизнь придётся, только что осознал я. Делать вид, что люблю. Что мне интересно. Что важно её мнение. И на сколько меня хватит, если сейчас уже с трудом скрываю раздражение?

Дверь была солидной. Толстый металл, надёжные замки, никакого лишнего декора. За эти минуты я изучил её до последнего миллиметра. Вздохнул, понял, что тянуть нельзя больше.

Юлька навстречу не вышла. С кухни тянуло чем-то вкусным. Сама готовит? Готовить Юлька не любила. Тихонько играла музыка, телевизор тоже бубнил. Тишины моя жена не выносила.

— Это ты?

Я поморщился — ну кто ещё может прийти? Со своими то ключами. Прошёл на голос. Юлька сидела на полу обложившись листами бумаги, водрузив ноутбук на закрученные кренделем ноги.

— Смотри, — позвала она. — Вот эта квартирка очень неплоха. Конечно, всего сто десять квадратов, но нам вдвоём много ли нужно? Я на неё уже интерьер примерила, такая вкуснятина выходит.

— Юль, — перебил я. — Я тебя не люблю. Совсем.

Если кто и знал практически все, так это Ляля. Может быть, она даже рассказала бы, хотя не факт — Лялька была особой вредной. Раньше.

Сначала судьба свела Лялю с Сенькой. Сенька был невероятно хорош. Ах, если бы только это. Сенька казался другим. Если он обещал — то делал. Если любил, то вусмерть. Но вся беда в том, что Ляльке он не обещал ничего и любить её не собирался вовсе.

Но сердце доводов разума слушать не хотело нисколько. Возможно, все дело в том, что было чертовски плохо. Денег не хватало катастрофически. Нет, раньше у них прекрасно все получалось — им с мамой много не было нужно. Все было, как в маминых мечтах: крошечная чистенькая квартирка, выданная ей государством, как сироте, любимая, пусть и не очень высокооплачиваемая работа, и Лялька — идеальная дочка. Глазищи, в которых бездонное небо, белокурые локоны, в которые так ловко вплетаются ленты.

Лялька очень старалась быть хорошей девочкой. Не для себя — для мамы. Глубоко внутри она чувствовала, что этой самой хорошести в ней не так много. Но её хватало на то, чтобы производить впечатление. А потом в маленькую семью пришёл диабет.

Сначала все казалось безобидным. Мама сильно уставала. Потом ела конфеты, каясь, что виновата, обещая, что больше не будет. Потом конфеты и правда исчезли — после двух экстренных госпитализаций. Мама больше не могла работать в полную силу, она была швеей, и, даже получив инвалидность, старалась брать заказы на дом. Выплачивали пособие, но раньше оно было маленьким до невозможности.

Лялька задыхалась. Она очень любила маму, но чувствовала себя, словно в клетке. А из-за этого — постоянную вину. Тем летом, когда она повстречала Сеньку, ей было пятнадцать. Она выбиралась тайком на дискотеки, она многое делала тайком — например шоколадки в подъезде ела. Покупала самую маленькую «Аленку» — на большее денег не хватало, и ела. Сладкого, как назло, хотелось невероятно.

Так вот, Сенька был просто невозможен. Лукав, смешлив, обворожителен. Умереть от восторга хотелось, глядя на него. Раньше Лялька уверенно считала себя самой красивой, теперь сомневалась.

— Если я чего-то и хочу больше всего на свете, — сказала себе Лялька, — так это выйти замуж за Сеньку.

Тогда она глотала любовные романы пачками и мечтала о большой любви, которая и не замедлила явиться. Причём такая, что пятнадцатилетней Ляльке сразу становилось ясно — настоящая. Великая.

Странно, но Сенька не спешил разделять Лялькиных чувств. Что само по себе вопиюще — Ляльку любили все. Сенька же отшучивался.

— Маленькая ты ещё, — говорил он, хотя был не намного старше.

Рыдала в подушку. Кокетничать пыталась — кремень. Шантаж тоже совсем не помогал. И даже девственность Лялькина не нужна была нисколько, хотя в романах же пишут… Тогда Лялька решилась на преследование.

Выбиралась привычно — тайком. К дому Сеньки. Он всегда выходил в девять — десять вечера. Дискотеки посещал с завидной регулярностью. И вообще образ жизни вёл самый что ни на есть престранный. А через неделю отловил в подворотне, куда специально, похоже, и завернул.

— Какого хрена за мной ходишь?

И схватил за шкирку, словно нашкодившего щенка. Так с Лялькой ещё не обращались. В глаза смотрел — страшно. И что сказать — неизвестно. Лялька испугалась по-настоящему. Своя любовь показалась глупой, точнее, не сама любовь, а признание в ней.

Сенька влепил затрещину. Не столько больно, сколько обидно. И с этой обиды Лялька все и вывалила. Про любовь до гроба. Про свадьбу и пушистое белое платье. А потом кошка с колокольчиком на ошейнике и двое детей — мальчик и девочка.

А он смеялся. Долго.

— Не ходи за мной больше. Проблем не оберешься, дурочка.

Сенька отпустил, ушёл. Разумеется, Ляльку это не остановило — страх излечился, воспоминание о прекрасных голубых глазах осталось. Лялька была очень упертой, к сожалению. И в течении года втерлась в компанию любимого, который просто не понимал её чувств. Пока.

А потом деньги. Разве можно отказаться, когда так легко? На них столько всего можно купить. Лекарства маме. Не те, что дают в аптеке бесплатно по рецепту — от них мама отекает и давление поднимается. А зарубежные, после приёма которых кажется, что мама вдруг возьмёт и выздоровеет. Можно забить холодильник продуктами. Можно шоколадку купить, только уже большую, правда, есть её все равно придётся тайком.