Чёрное. Белое - Елена Сергеева

Прикосновения к голой коже обжигают и сводят с ума. Как я жила без этого?!

Марк приподнимает меня за бедра и, усадив на столешницу, вклинивается между моих ног, предварительно стянув с меня мою последнюю кружевную защиту. Мое смущение длится ровно столько, пока его пальцы не возобновляют ласкать мое тело и возбуждение, зашкаливая, не вырывается из меня стонами.

Сбившееся дыхание, слившиеся тела, ласки на грани умопомрачения… Он раскрывает во мне неизведанные пороги моей чувственности, и я лечу вместе с ним на планету порока и наслаждения...

Говорят, что все хорошее быстро кончается. Так и у меня. Во время секса я была зависима от Марка, но, когда оргазм растворился в сумраке моей жизни, взбудораженные разлетевшиеся мысли осели в моей голове подобно пыли, а я оказалась в его кровати в его объятьях вместе с указанием «спи», я начала накручивать себя и все воспринимать иначе. Сомневаться, осуждать, сожалеть. Новый «SOS» разъедал мое сознание. Однако в это раз мое самобичевание продлилось недолго, поскольку расслабившееся тело вспомнило, что совсем мало отдыхало за эти сутки, и я уплыла в сон как от снотворного, и это понятно: интенсивный выброс гормонов подействовал на меня.

Утро встречает меня солнечным светом, пробивающимся из-за зашторенных занавесок и воспоминаниями, от которых покрываюсь румянцем. Свожу ноги и пытаюсь избавиться от предательского жара, охватившего меня. Вот как так возможно: он спит и даже не дотронулся до моего тела, а я уже горю от желания снова подняться с ним на вершину наслаждения?!

Осторожно поворачиваюсь на бок и начинаю рассматривать спящего Марка. Какой же он красивый. Природа, словно дотошный скульптор, не поленилась и создала идеально пропорциональное и незабываемое лицо. Мой взгляд останавливается на его губах, и память в мельчайших деталях преподносит воспоминания о наших сумасшедших поцелуях, и возбуждение начинает разгораться во мне с новой силой. Повинуясь внезапному порыву, я протягиваю к нему руку и провожу пальцем по нижней губе. Она мягкая, теплая, манящая. Хочется напомнить себе ее вкус, но я сглатываю и тушу в себе это желание. В тот момент, когда я уже хочу отлепить пальцы, глаза человека напротив распахиваются, и я поймана на месте преступления.

Тушуюсь и прячу взгляд, не зная, как он отреагирует на мою вольность и как вести себя в подобной ситуации, но у мужчины рядом нет по этому поводу никаких сомнений, и через секунду я уже нахожусь в капкане его сильных рук и слышу возле уха:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – хрипло выдыхаю я, поскольку от его близости уже сбивается дыхание, зашкаливает пульс, и я буквально таю в его руках.

Марк не спрашивает моего согласия или видит по мне, что я уже заранее на все готова и едва сама не стягиваю с него его единственную одежду. Сейчас у нас все по-другому, все по молчаливому принятию нового статуса – любовники.

Наш секс такой первобытный, такой необузданный и такой крышесносный... Когда я начинаю думать о том, что он делает со мной и что я делаю ему, я готова провалиться сквозь землю от смущения и больше никогда не допустить ничего подобного, но, когда он рядом, когда он касается меня, я становлюсь послушной марионеткой в руках опытного кукловода и, не думая ни о чем, доверяюсь ему.

Душ, завтрак, мужчина, приготовивший его. Я боюсь этого дежавю и поэтому молча поглощаю еду, но, похоже, Марк не страдает предрассудками и не собирается отмалчиваться.

– Тебе надо в институт?

После прозвучавшего вопроса я едва не выдыхаю с облегчением оттого, что нового предложения денег не поступило, но, все еще опасаясь возможного неприятного для меня диалога, отвечаю односложно:

– Нет.

– Отвезти домой или…

До чертиков боюсь этого «или» и обрываю поспешным:

– Домой.

Вижу по удивленному выражению его лица, что надо было все-таки дать ему договорить, и, чтобы смягчить свое поведение, добавляю:

– Мама приехала из больницы, я хочу побыть с ней.

Он кивает и начинает интересоваться ее болезнью, самочувствием и прочими деталями. Я рассказываю, пока оба не расправляемся с едой и не убираем грязную посуду в посудомойку.

После завтрака по ранее уже прокатанному сценарию мы выходим из квартиры, спускаемся на лифте на минус первый этаж и садимся в машину.

Утренние пробки, радио, поглощающее нашу раздирающую внутренности тишину, его изучающие взгляды. Мы опять так ничего и не обсуждаем, а просто снова внегласно утверждаем и проводим невидимую черту под нашими отношениями – любовники. И хоть мне совсем не нравится этот факт, но, наверно, я слишком устала противостоять нашему взаимному притяжению и приняла неизбежную действительность. Единственное, я стараюсь не думать о моральной стороне этого и о том, что сплю с красивым, но нелюбимым человеком, но пока я работаю в клубе Марка, пока он может легко подчинить меня себе в этой партии судьбы, я принимаю выданные ею карты и смиряюсь.

Жизнь закружила меня в вальсе событий так стремительно, что иногда невольно становилось страшно, и от тахикардии спасало только чувство, что я интуитивно знаю, какое па нужно сделать в следующий момент, ведь этот танец прочувствован мной и доведен до автоматизма. Я все меньше терзаю себя дилеммой черное-белое, потому что она стала какой-то размытой, стала вызывать множество сомнений в ее правильности. Я больше не ломаю голову над тем, что происходит между мной и Марком, и хорошо ли это, я просто сдалась и открыла ему дверь в свою жизнь, а он воспользовался моим заманчивым предложением и поглотил меня. Я плыву по течению, пробуя и смакуя свои новые ощущения, как какое-то экзотическое блюдо, первое время осторожно, с недоверием, но с каждым разом все более уверенно и жадно, поскольку их вкус пришелся мне по душе.

Марк учит выпускать из себя сексуальность, как джина из бутылки, пользоваться и наслаждаться ей, и я его послушная ученица. Вообще, отношения с ним подобны моему любимому танцу танго – страстные, непредсказуемые, сумасшедшие, горячие...

Вхожу в гримерку как всегда первой и, едва бросив взгляд на зеркало, застываю, читая глазами надпись, выведенную красной помадой:

– Шлюха!

Понимаю, что слово, написанное на моем зеркале, естественно предназначается мне. Я даже догадываюсь, кто оставил ее и почему, и все равно на сердце жжет, и распирает обида. Я не виновата, что Марк выбрал меня, а не ее. Я не виновата, что он не стал скрывать это. А финансовая сторона моего заработка едва ли отличается от заработка моей завистницы. Возможно, она считает, что я скрываюсь от выплаты процентов и мужчина осыпает меня деньгами, но это уже ее домыслы.

В гримерку входит Надя и упирается глазами в красные буквы на зеркале. Тут же схватив салфетку, девушка собирается стереть ее, но я останавливаю подругу.

– Я хочу ее дождаться, – признаюсь я. – Хочу, чтобы она прокомментировала.