Порочен, как грех - Джиллиан Хантер

– Я не понимала, что это так важно.

– Дорогая, вас лишили девственности и иллюзий. Дамы, которые работают у меня, не смотрят на свои занятия как на наказание. Быть профессиональной куртизанкой – это привилегия.

– Привилегия? – слабым голосом переспросила она.

– Вы бы пользовались определенной свободой. А выйдя замуж за этого вашего кобеля, вы до конца дней своих должны будете разделять с ним ложе и терпеть от него дурное обращение.

– Тогда что же мне делать? – прошептала она. – Что мне теперь делать?

– Ждать.

– Чего?

– У меня есть предчувствие, что все это само собой разрешится со временем. Как – не знаю..

Элетея кивнула в смятении и неуверенности. Она приняла совет Одри – и ждала. Оглядываясь назад, она понимала, как ей помогло, что ее выслушала тогда женщина с большим опытом.

– Простите, – сказала она теперь, увидев предостерегающую улыбку Одри, – я не знаю…

– Вы вообще меня не знаете, – сказала Одри, покачав головой. – Мы – просто две леди на вечере, случайно встретившиеся в саду.

Элетея испустила вздох.

– Если маркиз счел возможным пригласить вас на этот вечер, сударыня, я не стану делать вид, что не обращаю на вас внимания.

– Смело сказано, – насмешливо ответила Одри. – Седжкрофт, однако, выше всех упреков и никому, кроме себя, не обязан доставлять удовольствие. – Она окинула Элетею взглядом знатока: – Мне приятно видеть вас не в таком отчаянии, как в ту ночь, когда мы познакомились. Это верно, что вы заинтересовали Гейбриела Боскасла?

В этот момент внимание Элетеи привлекли чьи-то приближающиеся шаги. Она встревоженно обернулась и продолжила только после того, как услышала, что этот кто-то пошел по другой из множества дорожек парка.

– Мы с сэром Гейбриелом – соседи, – ответила она наконец, подозревая, что такой ответ не сможет обмануть женщину, обладающую опытом миссис Уотсон.

Одри рассмеялась:

– Вот уж кого я никак не могла бы вообразить деревенским фермером.

– У деревни есть свои привлекательные черты, – сказала Элетея, выдав себя улыбкой.

– И вы – одна из них, – заметила Одри, добродушно вздыхая. – Желаю вам обоим самого лучшего. Еще недавно я думала, что Гейбриел станет нашим постоянным посетителем. Теперь я понимаю, что – кое-кто стал причиной его таинственного исчезновения из нашего заведения.

Элетея оглянулась и понизила голос:

– Вы ведь ему не скажете? Я не уверена, что когда разговаривала с вами в ту ночь, была в своем уме. Я не представляю себе, что он сделает, если узнает правду.

– Я обещала, что оправдаю ваше доверие, – тихо ответила Одри. – Вряд ли бы я заслужила свою репутацию, если бы не умела держать язык за зубами.

– Очень надеюсь, что вам можно доверять.

Одри с упреком посмотрела на нее:

– В этом мире я доверяю очень немногим людям. Но я удостоена чести считать семью Боскасл своими друзьями. Я вас не предам.

– Благодарю вас.

Одри кивнула снисходительно:

– Может показаться странным, что куртизанка гордится умением хранить тайны, но интимные дела – это мой бизнес.

– Понимаю, – пробормотала Элетея, хотя упоминание о прошлой связи Гейбриела с домом миссис Уотсон не ускользнуло от ее внимания.

Вряд ли он ходил туда ради советов или утешения – во всяком случае, не такого утешения, в каком несчастная Элетея нуждалась в ту злосчастную ночь. Какой бы услужливой ни была миссис Уотсон, Элетея очень порадовалась бы, если бы ни ей самой, ни Гейбриелу больше никогда не пришлось прибегать к ее услугам.

– Я не знаю, как рассказать ему, – призналась она.

– Вы думаете, что правда изменит его чувства?

– Я не…

– Тсс. – Одри резко повернулась к фонтану. – Кто-то идет. Для вас будет полезней не обращать на меня внимания, пока нас не познакомят официально. Если только вы не предпочтете не знакомиться со мной вообще.

Элетея выпрямилась.

– Теперь я знаю, миссис Уотсон, что не те, кого хулит общество, чаще всего заслуживают порицания. Если мы еще встретимся, я сочту за честь быть вам представленной.

Гейбриел смотрел в сад, стоя в позе удивленной задумчивости. Он направился было прямо к брату Элетеи, чтобы сообщить ему о своем намерении жениться на ней, но граф был занят собственными сердечными делами. Гейбриел решил подождать с полчаса или около того и принял предложение Дрейка пройтись по парку. Естественно, он надеялся повстречать там Элетею. И он увидел ее. Но все вышло не так, как он ожидал.

Конечно же, Дрейк слышал столько же из этого проклятого разговора между Элетеей и миссис Уотсон, сколько и он сам. И можно не сомневаться, что его кузен пришел к такому же неизбежному и единственному выводу, что и он.

Беседа между Элетеей и миссис Уотсон, хотя и была недолгой, задела его за живое. Разговор шел об их прежних отношениях и скорее о тайной связи, чем о случайном знакомстве. За бесчисленными карточными столами он научился легко читать по лицам скрытые чувства людей и не мог не заметить их здесь.

И если в сердце Гейбриела еще теплилась слабая надежда на то, что он превратно истолковал этот разговор, то явная попытка его кузена ослабить удар разбила и эту надежду.

– Да, вечера у моего брата – это бесконечный источник скандалов и развлечений.

Гейбриел покачал головой. Скрытая под оцепенением боль усилилась.

– Не нужно ничего говорить. Никому из нас нет нужды уточнять то, что и без того очевидно.

Они вернулись на лужайку, где празднество было в разгаре. Некоторое время оба молчали.

– Знаешь, то, что мы услышали, не обязательно говорит о каком-то обмане со стороны Элетеи, – заметил наконец Дрейк. – По крайней мере не о тех безднах, о которых ты думаешь.

– Ты надеешься убедить меня, что она познакомилась с Одри Уотсон во время контрданса?

– Чем больше я думаю об этом, – продолжал Дрейк, – тем больше нахожу возможных объяснений, которые не говорят о вине с ее стороны.

– Мне ужасно хочется прибить кого-то, Дрейк. В данный момент я с удовольствием совершил бы самоубийство. Прошу тебя, больше не оскорбляй меня просьбами отрицать то, что мы оба слышали.

– Прошу прощения.

– Будь ты на моем месте, ты поверил бы, что она совершенно невинна? – язвительно спросил Гейбриел.

Дрейк бросил на него настороженный взгляд.

– Быть может, и нет. Но опять-таки, я никогда не считался самым уравновешенным человеком в нашей семье.