"Волкодав" из будущего - Юрий Корчевский

Следующим днем я попрощался с лейтенантами, зашел к Сучкову по случаю убытия, а потом – на поезд.

Удалось, пользуясь удостоверением, сесть в теплушку эшелона, увозящего с передовой нашу разбитую технику на ремонт в тыл. А там уже – Москва, и пассажирский поезд в Куйбышев. Проверка документов на КПП, и вот я уже представляюсь новому начальству. Вручил засургученный пакет с сопроводительными бумагами. Потом – штаб, беготня с аттестатами, обустройство в комнате общежития для преподавателей.

Жили мы вчетвером. Все – преподаватели, с разным опытом работы: кто подрывник, кто – специалист по радиоделу и шифрованию, только я один – из «чистильщиков».

И потянулись дни и недели моей преподавательской работы в школе. С одной стороны, преподавать было интересно – натаскивать офицеров для будущей службы. С другой – скучновато. Я быстро втянулся в специфику преподавания. Моментами ловил себя на мысли, что Сучков специально меня послал в школу – вроде как на отдых, или сберечь хотел, имея в виду какие-то далеко идущие цели.

Офицеры в школу для учебы прибывали уже с фронтовым опытом, обстрелянные, но к нашей службе СМЕРШа годные условно. Одно дело пехотным взводом на передовой командовать, другое – уметь проверить документы на подлинность, дом обыскать, вражескую группу блокировать или агента вычислить.

Потому неудивительно, что на учебном разборе результатов захвата диверсантов я слышал запальчивое:

– Чего с агентом цацкаться? Пулю ему в лоб – и конец.

Приходилось спокойно охлаждать пыл таких курсантов:

– Агенту-то конец, только с его смертью все ниточки оборвутся, и как тогда других его сообщников взять? К ним новый агент на связь выйдет, и группа возобновит работу. Если агент при задержании сопротивление оказывает, прострели ему руку или ногу, но в живых оставь. И потроши быстро, допрашивай, пока он в шоке от захвата и ранения, пока в камере оправдание для себя не придумал – что пистолет для самообороны носил, а пачку денег на улице нашел. И дави ему на печенку!

Я выводил курсантов в поле, тренировал их в стрельбе, ставил задачи по захвату агента. В классе задавал задачи – в основном из практики, чтобы сами выход из ситуации искали. Учебников ведь не было, да и в каком руководстве можно все мыслимые ситуации охватить? Мозги должны включаться на полную мощь.

В моей группе из десяти человек только двое соображали быстро, могли ситуацию прокачать и сделать верные выводы. При выпуске я так в их характеристиках и написал – годны для работы в аналитических отделах, а также старшими групп «чистильщиков».

Каждая группа стажировалась по полтора месяца. Я успел выпустить две группы. И мне приятно было, когда мои выпускники показали лучшие результаты на выпускных экзаменах.

Конечно, не я один обучал курсантов, приложили руку к переподготовке и другие преподаватели – минно– взрывного дела, радисты, шифровальщики, но по практической, оперативно-розыскной деятельности это были мои ученики.

Я спокойно занимался курсантами, набирался сил. И раны все реже давали о себе знать. А вал наступления Красной Армии катился все дальше на запад. Каждый день я с интересом слушал сводки Совинформбюро. Наши войска зимой начали наступление на Украине, разбив до середины апреля группу армий «Юг» под командованием фельдмаршала Э. Манштейна и освободив Правобережную Украину. С середины января 1944 года началась Ленинградско-Новгородская операция. Наши войска нанесли тяжелое поражение группе армий «Север» под командованием Г. Кюхлера и сняли 900-дневную блокаду Ленинграда, освободили от оккупации территорию Ленинградской, Новгородской и большую часть Калининской областей.

С особым интересом я выискивал сведения о своем фронте – бывшем Центральном, а с 20 октября переименованном в Белорусский. Активных наступательных операций там не велось, отчасти по причине особых условий рельефа. В Белоруссии местность сырая, много болот, здесь и летом особо не развернешься с большим количеством танков, а уж зимой – завязнут да утонут. Но по тому, как накапливались там войска, и по многим другим признакам я предположил, что и в Белоруссии скоро начнется наступление. Каждый офицер – даже простой боец мог это предсказать. Ведь если в танковый полк завозят боеприпасы, заправляют технику топливом под крышки баков – то жди, когда бросят в бой. Так и в СМЕРШе. Если на каком-то участке фронта резко возросла активность и численность вражеских разведгрупп, а с нашей стороны почти все рации молчат, жди бури.

А служба радиоперехвата у немцев действовала активно. Их службы знали почерк наших радистов – дивизионных, фронтовых. И когда появлялась в нашем тылу рация с новыми позывными и другим почерком радиста, немцы понимали – появилась новая часть, переброшенная из другого района. Потому, до начала наступления, чтобы не обнаружить себя, вводилось радиомолчание.

Только попозже, уже в апреле, я узнал, что Ставкой действительно готовилось мощное наступление, разрабатывалась операция «Багратион». Немцы, предполагая такое развитие событий, выстроили мощную оборонительную линию «Пантера», длиной по фронту до 600 км. Ее держала группа немецких армий «Центр» под командованием фон Клюге – фельдмаршала, который здорово потрепал наши части еще в 41—42-м годах.

Теперь пришел наш черед.

После второго выпуска курсантов меня откомандировали на прежнее место службы.

Удивительное дело – не домой еду, к жене под теплый бочок, а на фронт, а летел как на крыльях. Собственно, другого дома-то у меня и не было. На фронте, в оперативном отделе, был мой дом. Тянуло в Ярославль завернуть, к родне, но я опасался последствий.

В отделе Сучков встретил меня радостно.

– Вот хорошо, вовремя вернулся – немцы активизировались, чуть не каждый день в отдел сообщают о вылазках их разведчиков. Дерзко действуют: часовые на передовой по двое теперь дежурят – и то ухитряются к себе утащить. На самолетах едва не каждую ночь агентов к нам забрасывают – то «Абвер», то «Вали», то «Цеппелин». Всех и не перечислить. Обстановка усугубляется тем, что в войска призвано мужское население с прежде оккупированных территорий – с Украины, Белоруссии. Немцы в агитации против нашей власти преуспели – в пополнении встречались неустойчивые элементы. Кто его знает, что у них на уме? Не завербованы ли? СМЕРШи в дивизиях и полках с ног сбились – бойцы из последнего призыва то сами к немцам перебегут, как вчера – аж четверо сразу, то пушку из строя выведут, вроде как по незнанию. Да ладно, что я все о своем, наболевшем. Ты-то как, рассказывай.

– Два потока курсантов выпустил, да и обстановку на время сменил, можно сказать – отдохнул.

– Вот и славно. Завтра же и приступай к службе. В группе твоей, кроме Фролова, теперь новый лейтенант, Кошелев.

– А Виктор Тонус где?

– Погиб Виктор две недели назад, при задержании.

– Как это произошло?

– Агент метательный нож бросил, в шею угодил, не удалось Виктора спасти – на руках у Алексея умер. Подробности он тебе сам расскажет.