Мы из Бреста. Рейд выживших - Вячеслав Сизов

Договориться со связистами из числа рядовых удалось быстро. Мое предложение было простым и незамысловатым: они сидят и под контролем моих ребят отвечают на звонки, соединяют всех звонящих на меня. За это остаются живыми и эвакуируются к нам в тыл. Я не скрывал, что в противном случае или при попытке сообщить о захвате аэродрома их тела пополнят могилы. Меня услышали, и их расписки о добровольном согласии в сотрудничестве с органами НКГБ пополнили мои бумаги. Выполняя свои обязательства, связисты сообщили об ожидаемом прилете из Варшавы и Берлина комиссии штаба группы армий «Центр», ОКВ и ОКХ по расследованию нападения на штаб 4-й полевой армии.

Аналогично прошло общение и с остальными специалистами. Собеседование с экспертами и «темной силой» люфтваффе особых проблем не вызвало. Одно дело в небе парить и с высоты смотреть на творимые внизу безобразия, другое дело – одномоментное испытание всех прелестей войны на себе. Кроме того я честно признался, что много специалистов из их числа мне не надо. Трое самых упертых прогулялись к яме. После этого остальные согласились нам помочь, в том числе в эксплуатации самолетов и общении с немецким командованием. У меня же снова прибавилось бумаг.

В шесть утра, как обычно, из ворот аэродрома в деревню отправилась повозка с несколькими бидонами под молоко. Зачем нарушать заведенный порядок? Что, почем и как, разведчикам рассказала детвора.

Вскоре у въездных ворот на аэродром собралось несколько молодых и симпатичных женщин, пришедших на работу в столовую и для уборки помещений. Разведчики заранее предупредили об этом. Так что я был готов к встрече с ними. Общение было плодотворным. Я, коверкая слова, предупредил, что в течение нескольких дней мы не будем пользоваться их услугами, в дальнейшем немецкое командование рассмотрит данный вопрос и при необходимости позовет обратно. Дамы сильно расстроились. Особо выделялись несколько полных и крупных женщин, ранее работавших на кухне. Часть развернулась и пошла в сторону деревни, но несколько молодых и довольно симпатичных остались неизвестно чего ждать.

Горохов предложил все же взять в столовую нескольких женщин в качестве подавальщиц, а то со стороны странно будет выглядеть. С момента появления на аэродроме немцев тут работали женщины. А тут вдруг появляется новая часть и женщин разгоняют. Все это вызовет пересуды в деревне и может дойти до коменданта города или еще кого посерьезней, а этого хотелось бы избежать. Подумав, я согласился. Несколько наиболее симпатичных женщин были допущены на кухню. Горохов, говоривший по-польски, остался там за старшего. Надо было видеть глаза Елены, когда она увидела Петровича в том «цветнике». Ревность, что тут еще сказать. О том, что они крутят любовь, мне сообщил Акимов, не оставлявший личный состав отряда без своего чуткого внимания. Не то что я, грешный. Вторая дама отряда еще не определилась и металась между двумя егерями.

Появление посторонних женщин на аэродроме внесло сумятицу в наш дружный коллектив. Хоть личный состав и был предупрежден о необходимости ограничить свое общение с местными дамами, но избежать этого не удалось. Пришлось бойцам припоминать наш инструктаж и молчать в их присутствии.

Кроме приготовления из запасов люфтваффе завтрака, старшина ухитрился с самого утра организовать помывку личного состава в аэродромной бане. В лесу, конечно, хорошо. Дышать свежим воздухом полезно, но купаться лучше в бане, чем в реке. С каким удовольствием личный состав отмывался, парился и менял белье на свежее! Приводили себя в порядок и прошедшие проверку военнопленные. Всего в лагере содержалось триста восемьдесят человек, в том числе сорок три раненых бойца и командира наших ВВС и ГВФ. В основном это был летно-подъемный и технический составы, бойцы ОБАТО, ремонтники, мотористы, водители, зенитчики. Какой-то особой системы в формировании «люфтлагеря» я не заметил. Немцы сюда направляли всех, кто носил голубые петлицы и имел хоть какое-то отношение к авиации, в том числе и гражданской.

В первую очередь фильтр прошел летно-подъемный состав. Спасибо немецкому майору за отличное ведение документации! В карточках на военнопленных было указано, когда и при каких обстоятельствах они попали в плен, сотрудничали ли с врагом. Уцелела часть удостоверений личности и наград комсостава. Пилоты и штурманы в большинстве своем были из состава 10-й смешанной и 13-й бомбардировочной авиадивизий. В плен попали, будучи сбитыми над территорией врага или при выходе из окружения. В бараках для рядового состава нашлось два десятка сержантов, выпускников летных училищ, так и не добравшихся до своих авиаполков и принявших свой первый и последний бой на земле в пехотной цепи. Что ж, мы готовы были исправить ошибку истории, тем более что самолетов на всех должно хватить. Нам в качестве трофеев достались три десятка исправных самолетов. Еще несколько «Чаек» и «Ишачков» из числа лежащих на свалке можно было восстановить. Кроме того, имелись самолеты, притащенные немцами с мест аварийных посадок. А это несколько тяжелых немецких истребителей «Ме-110» «Е-2», два бомбардировщика «Хенкель-111H», один «До-17», штурмовик «Ю-87», два бомбардировщика «Ю-88А», пять наших «СБ», две «Пешки» и три «МиГа». Все они были в разной степени исправности, но, по заверению воентехника из числа бывших пленных, все самолеты были ремонтопригодны. На складе, оставленном нашими, оказалось большое количество запчастей для советской авиатехники. Да и немцы для своих типов самолетов навезли. Специалистов по ремонту и обслуживанию авиатехники среди пленных хватало, в том числе и дипломированных инженеров и техников. Так что будет парням на чем летать, чем стрелять и чем бомбить. Еще раз спасибо немцам за то, что все собрали и аккуратно сложили и сохранили для нас.

Порадовало то, что, кроме военных, тут содержалось и несколько летчиков, штурманов, руководителей полетов и техников «Аэрофлота». И теперь мы могли вполне грамотно организовать работу аэродрома. Отрядные летуны вряд ли смогли бы это сделать. Старший лейтенант Паршин был назначен руководителем всей авиационной составляющей отряда. Его штурман лейтенант Серегин возглавил штурманов. Вокруг лейтенанта Соловьева сгруппировались истребители. Лейтенант Савушкин объединил экипажи бомбардировщиков. Вся эта «летная свора» засела за изучение трофейных машин.

Очень кстати среди пленных нашлись зенитчики. А то зенитных орудий и автоматов у нас завелась целая куча, а вот с теми, кто мог бы их квалифицированно применить, была проблема.

Среди прочих забот, стоящих передо мной, было и формирование штаба нашего отряда. Командиру без помощников не обойтись. Сам он все вопросы не решит и в куче разных мест одновременно не объявится. А еще есть необходимость вести и хранить различную документацию, в том числе и списки личного состава, решать огромное количество иных вопросов. Среди бывших пленных нашлось несколько человек, ранее служивших на штабных должностях, они-то и стали основой нашего штаба и освободили меня от кучи забот и проблем.

Общение с «лагерным майором» дало очень много интересного. Он рассказал об организации и работе лагерной администрации, методике ведения документации. Главное, что это он рассказывал под запись. Так что эти сведения пригодятся не только нам, но и спецам в Москве. Оказывается, типовой шталаг – это десять тысяч военнопленных. Администрация лагеря – четырнадцать офицеров, двадцать три унтер-офицера, шестьдесят один рядовой, тридцать три – служащие и нестроевой персонал. Всего – сто тридцать один человек, а также батальон или рота охраны из солдат, не пригодных к строевой службе: выздоравливающие, фолькштурмисты и местная полиция.