Марат. Любить вопреки - Екатерина Аверина

«Собирайся, я еду» — написал Леле.

Одним глазом смотрю на дорогу, вторым листаю афишу кинотеатров. Смотреть вообще нечего, а я бы сейчас отвлекся. Что-то гулять мне хочется все меньше, но обещал же уже. Надо сдержать.

Поднимаюсь в свою однушку. Продав гараж и устроив мать в клинику, я снова перебрался в квартиру. Сделал ремонт. Лелька сейчас занимается тем, что таскает в нее из магазинов всякие мелочи, считая, что делает наше жилище уютнее. Мне все равно. Чувство прекрасного вместе с большинством других чувств во мне все еще атрофировано. Она дуется, когда я не замечаю очередной подушки на диване или новой статуэтки. Я знаю, как это решить.

Леля встречает меня в платье, кружится, демонстрируя свои прелести со всех сторон.

В комнате стягиваю рубашку через голову. Вместо нее надеваю свежую черную футболку, а вместо брюк джинсы.

— Завтра переночуй у родителей, — прошу, наблюдающую за мной девушку.

— Почему? — подходит и обнимает меня.

— Потому что я так сказал, — выдыхаю ей в губы. — Этого должно быть достаточно, чтобы ты просто согласно кивнула.

Глава 2 (31). Двадцать пятое число

Аврора

— Раз, два, три, четыре, пять, — слышу, как сын копошится, выискивая местечко в детской, чтобы спрятаться. — Я иду тебя искать! — заканчиваю, как только шуршание и топот ножек прекращается. — И где же мой мальчик? — с улыбкой разворачиваюсь.

Слышу, как хихикает в шкафу. Брожу по комнате, делая вид, что никак не могу его найти. К нам входит Егор, застывает в дверях, увидев просящий о тишине жест. Облокотившись плечом на косяк, наблюдает за нашей игрой с Денисом.

— Как хорошо спрятался, — вздыхаю, остановившись в центре просторной, светлой детской. — Не могу найти, — развожу руками.

Дверь шкафа с его одеждой открывается. Оттуда вываливается смеющийся комочек, победно дрыгая в воздухе ножками и ручками. Не могу не улыбаться ему в ответ. Это мое счастье, мое солнце, мое сердце. Под строгим взглядом Егора поднимаю сына на руки. Он чмокает меня в шею и только сейчас замечает отчима.

— Папа, — в комнате становится тише. Денис машет Егору ладошкой, а сам жмется ко мне теснее.

Они ладят. Бабушка с дедушкой научили малыша называть дядю Егора папой, но тепла между ними нет.

Егор холодный. Он такой во всем от общения до прикосновений. Меня каждый раз пробирает ознобом, когда он обнимает или целует, а ему не нравится. Мы ругаемся. Еще они с моим отцом и отцом Егора пытаются вырастить из Дениса подобие себя. Я всеми силами не даю. Дениска активный, неугомонный, с характером. Мой сын любит нарушать правила и умеет очаровать любого из взрослых.

Он очень похож на Марата. Мой мальчик взял от него все: и сильную схожесть во внешности, и характер. Глаза только мои, серые.

— Что за игры на ночь глядя? И где опять няня? — муж строго смотрит на меня, будто я тоже его ребенок.

— Отпустила, — пожимаю плечами. Я сама с ним справляюсь. Няня нам нужна только, когда мы куда-то уезжаем из дома.

Егору это тоже не нравится. Если мы остались дома, я должна проводить время с ним, а Денисом обязан заниматься профессионал, потому что я сюсюкаюсь и балую. С мужчиной так нельзя.

Однажды я ему ляпнула: «Наверное, поэтому ты похож на глыбу льда. Тебя в детстве не тискали». Была наказана полным игнором на три дня.

Ну это мой муж думал, что я наказана, а на самом деле мы с Денисом отлично проводили время. Правда, под давлением отца пришлось извиняться, но это мелочи.

— Мы вроде это уже обсуждали, Рори. Ты как капризный ребенок. Все делаешь мне наперекор. Думал, мы поужинаем вместе. Семьей.

— Так в чем проблема? Вся семья в сборе.

— У ребенка режим. Укладывай его спать и больше не поступай так, пожалуйста.

Кивнув, провожаю его взглядом. Как только дверь закрывается, Денис снова оживает. Переодеваю его в пижаму, устраиваю в кровать. Сама сажусь прямо на пол возле. Сын цепляется пальцами за мою руку, крепко жмурится и ждет свою сказку.

За три года я научилась их сочинять. Говорить с малышом о родном отце открыто я не могу. Эта тема в доме под строжайшим запретом. Марата будто стерли.

Дениска еще слишком маленький, чтобы хранить секреты. Отсюда стали появляться сказки, в которых так или иначе место главного героя занимает Марат. Я стараюсь рассказывать, как выглядеть этот главный герой, как он умеет любить и как он хотел, как бился за свою принцессу и их маленького принца.

Он и сейчас приходит, чтобы посмотреть на него. Каждый месяц, двадцать пятого числа. Иногда чаще, сбивая с толку охрану. Я видела, как его ловят и бьют. Он сопротивляется и всегда приходит снова. Но вот в этот один день в месяц Марик залезает на забор в том месте, где его не увидят, и наблюдает за сыном. Я отправляю няню гулять с Денисом именно туда, где его лучше всего видно, а сама смотрю в окно, стараясь не плакать.

Моя жизнь остановилась с того случая в кафе. Она стала монотонной и серой. Если бы не сын, я бы наверняка попала в психушку.

Малыш засыпает. Включаю экран телефона. Завтра двадцать пятое… Хочется поплакать и пожалеть себя, а еще выйти с сыном во двор и самой посмотреть на Марата, но мне нельзя. Я боюсь, что чувства к нему, которые я так усердно гасила все эти годы сама и при помощи психолога, накроют меня с головой и тогда и мой новый мир тоже рухнет, как рухнул тот, что создал для меня горячий Марат Шторм. Вокруг нас все горело и рушилось. Я не могу теперь себе этого позволить. Я несу ответственность за нашего сына.

В детскую тихо заходит Егор. Помогает мне подняться с пола, забирает мобильник и прячет к себе в карман.

— Я тебя жду, — напоминает, прикасаясь губами к щеке.

По коже привычно бегут мурашки, будто по ней провели кубиком льда.

— Прости, задумалась.

Идем в столовую. Для него накрыт поздний ужин. Я наливаю себе сок из кувшина и совсем не как леди ставлю одну ступню на стул, обняв рукой согнутую ногу. Егор неодобрительно смотрит, но ничего не говорит.

— Как прошел твой день? — спрашиваю равнодушно.

Он с энтузиазмом рассказывает про важное собрание у губернатора, про фуршет, на котором обсуждали перспективы развития чего-то там. Не вслушиваюсь. Мне все равно, я далека от политики, хотя когда-то хотела строить свою карьеру журналиста около нее.

Егор тянет руку через стол, касается моей ладони, обнимающей стакан.

— Улыбнись мне, — просит муж.

По заказу натягиваю на губы улыбку. Отодвигается, стучит по бедру, призывая переместиться. Обхожу стол, сажусь к нему на колени, он убирает в сторону мои волосы и ведет кончиком носа по изгибу шеи.