Валентинов день - Джейн Фэйзер

— Теперь завершим. — Выдернул штрипки из сапог, сдернул их и швырнул через плечо. С той же грубоватой поспешностью сорвал с Эммы остатки одежды, пока она не осталась совсем голой.

— Дай я раздену тебя, — прошептала Эмма, ослепленная ещь не схлынувшим желанием.

— Нет времени. — Он мотнул головой, руки лихорадочно шарили по бриджам. — Не могу больше ждать.

Она рассмеялась и приглашающе раздвинула ноги.

— Я тебя жду.

— Как всегда, — отозвался Аласдэр, одним движением стаскивая штанину и сапог и прыгая на одной ноге, потому что никак не снимался чулок.

Он был красив. Эмма залюбовалась его стройным, мускулистым телом. Восставшее мужское естество гордо выглядывало из темных волос, и ее тело вздрогнуло в предвкушении. Он лег рядом с ней на кровати, и Эмма потянулась руками к низу его живота, надеясь отплатить хоть частью удовольствия, которое он доставил ей.

— Нет, — прохрипел Аласдэр, — не надо. Стоит меня коснуться — и я пропал. — Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз. — Боюсь, дорогая, как бы я тебя не опередил. — Он виновато поцеловал Эмму в лоб, но в улыбке было видно непреодолимое желание.

— Сомневаюсь. — Она погладила его по пояснице. — Ну, давай, же!

Аласдэр коротко рассмеялся и просунул ей руку между ног. И когда ее горячая, бархатистая плоть сомкнулась вокруг него, блаженно закрыл глаза.

— Не шевелись, иначе я совсем потеряю голову.

Эмма лежала и чувствовала, как глубоко в ней подрагивала, становясь ее частью, напряженная плоть Аласдэра. Она посмотрела ему в лицо — сосредоточенная гримаса: он пытался сдержать надвигавшийся шторм. Мускулы на руках сведены, на шее выступили вены. Аласдэр открыл глаза, глубокие и сияющие, как изумруды.

Эмма пробежала ладонями по его телу, по бедрам, впилась пальцами в напряженную спину Аласдэра, привлекая его к себе. И в тот же миг он поднял ее ягодицы навстречу своему неодолимому порыву.

Тело Эммы тоже содрогнулось. И с глубоким стоном Аласдэр откинул голову. Выдернул себя из нее, и его семя оросило ей бедра.

Некоторое время в комнате слышалось только их тяжелое дыхание. Наконец он скатился с нее, но рука по-хозяйски тяжело накрыла влажные волоски на выступающем между ног треугольнике. Аласдэр повернулся, приподнялся на локте свободной руки, заглянул ей в лицо и улыбнулся.

— В одном ты совершенно права, моя Эмма. Вместе нам очень хорошо. — Он наклонился поцеловать ее в лоб — в самую кромку волос — и слизнул соленые капельки пота. — Давай, дорогая, попробуем исправить то, что было.

Эмма ничего не ответила, только подняла руку и погладила его по щеке.

— По крайней мере как ты думаешь, это возможно? — Аласдэр пытался скрыть разочарование, но оно сквозило в его голосе.

— Нет, невозможно, — ответила она.

— Эмма, радость моя, я так беспокоилась! Где ты была? — Одетая по-вечернему — в бледно-лиловое шелковое платье и в шляпке бабочкой, — Мария поспешила к дверям, как только девушка появилась в холле.

Стемнело, но дождь не утихал. И Аласдэр нанял фаэтон, чтобы привезти ее из Ричмонда, а сам ехал верхом и вел под уздцы Ласточку.

— Взгляни на свой костюм! — Мария в ужасе всплеснула руками. — Ты вся в грязи!

Эмма и сама понимала, что Элиза не очень расстаралась: дорожное платье выглядело не лучшим образом.

— Я промокла, — объяснила она. — Но Тильда приведет его в порядок. Прикажи отложить ужин. Мне потребуется не больше получаса, чтобы переодеться. — Девушка направилась к лестнице. Почему-то ей оказалось трудно посмотреть Марии в глаза.

— Может быть, сегодняшним вечером нам стоит остаться дома? — с сомнением предложила компаньонка. — После такого испытания неразумно рисковать — ты можешь подхватить простуду.

— С каких это пор попасть под ливень считается испытанием? — Эмма фыркнула и, взбегая по ступеням, бросила через плечо: — Пожалуй, я приму горячую ванну и через полчаса спущусь.

Мария покачала головой — Эмма становилась настоящим ураганом, когда ей требовалась встряска. Но чтобы подстраховаться, Мария велела Харрису перенести ужин на час. Времени хватит, чтобы добраться в «Олмэкс» до одиннадцати — несносного часа, когда для всех опоздавших закрываются двери. Даже принц Уэльский ни за что бы не решился пренебречь этим нерушимым правилом. Хотя он не появлялся в «Олмэксе» ни при каких обстоятельствах. Там развлечением служили танцы, а не карточная игра, и закуски были не из тех, что удовлетворят непомерный аппетит пьяницы.

Тильда сетовала и причитала над испорченным нарядом хозяйки, а лакеи в это время носили по лестнице кувшины с горячей водой для ее ванны.

Эмма с явным удовольствием скинула с себя одежду и залезла в медную ванну. Горячая вода омыла кожу и сняла оставшееся после долгих дневных игр напряжение.

Девушка сонно улыбнулась, потирая в ладонях мыло с запахом вербены. Она успела позабыть это восхитительное ощущение неги и удовлетворения после того, как ко всему ее телу прикасались с неподдельной страстью. Эмма размякла, словно бы вся раскрылась и горела огнем. И не собиралась портить это ощущение, размышляя о том, что случится дальше.

— Зеленое креповое платье, Тильда, — приказала она. — С белой нижней юбкой. — Встала, стряхнула с себя капли и завернулась в поданное служанкой полотенце. Эмма чувствовала на коже аромат мыла и в то же время ощущала рядом тело Аласдэра. Она и раньше подмечала, что кожа и мышцы хранят собственные воспоминания.

— И кашемировую шаль, леди Эмма, — скорее не спрашивая, а утверждая, предложила Тильда, втирая помаду в волосы на висках, пока они не заблестели и не стали отливать красноватым золотом. — Зеленое и золотистое очень подходят друг к другу.

Эмма согласилась кивком головы, сунула затянутые в шелковые чулки ноги в крохотные зеленые туфельки и застегнула у ворота три ряда бесподобных жемчужных пуговиц — подарок от Неда на день рождения в двадцать один год. Подумав секунду, дополнила наряд такими же жемчужными серьгами — подарком Аласдэра.

В дверь спальни постучали, и Тильда пошла открывать дверь.

— Какой чудесный букет, мадам! — воскликнула она, принимая у стоявшего в коридоре лакея цветы. — Белые розы! Они прекрасно подойдут к вашему платью. Надо прикрепить к перчатке и на запястье.

Она подала букет Эмме — три превосходные белые розы, перехваченные серебряной лентой. Изящно и со вкусом. Но что еще ожидать от Аласдэра? Эмма улыбнулась и потянулась к карточке.

«Дорогая, прикрепите к Вашему платью эти цветы, и я стану самым счастливым человеком на свете. Ваш преданный слуга Поль».

— О! — Девушка невольно наморщила нос. Изящные цветы, бесцеремонное послание! Неужели она дала мужчине столько поводов? Но справедливость требовала признать: в ее флирте он мог вполне углядеть поощрение. Да что там говорить, она сама собиралась его обнадежить. А теперь придется охлаждать — самое неблаговидное занятие. Она может показаться ветреницей, если не придумает, как с достоинством выйти из создавшегося положения. — Нет, Тильда, я это не надену. — Эмма остановила служанку, уже готовую приколоть цветы к длинным шелковым перчаткам.