Блуждающие в ночи - Карен Робардс

— У нее не нелепый вид! — Несмотря на полнейшее изнеможение, Саммер не могла допустить, чтобы в ее присутствии оскорбляли Маффи.

— Тогда помоги мне найти эту проклятую псину, ладно?

Маффи нигде не было видно.

Они разделились и пошли через лес параллельными курсами, вполголоса окликая собаку.

В ответ лишь заухала и пронеслась над их головами сова. Видимо, они помешали ее охоте. Когда сова исчезла из виду, Саммер вышла из оцепенения, в которое ее повергло появление птицы, и направилась дальше. При каждом новом шаге она осторожно озиралась по сторонам и смотрела вверх. Кто знает, какие еще звери и птицы бродят и летают вокруг.

Саммер первая уловила запах дыма. Она подошла к Франкенштейну, который, тоже почувствовав дым, остановился. Вместе они осторожно стали пробираться через лес на этот запах. Если уж он привлек их внимание, то наверняка и Маффи не осталась равнодушна.

Сквозь деревья они увидели дюжину палаток на фоне потрескивающего костра. Вокруг костра сидели трое взрослых и несколько подростков в форме. Один из взрослых что-то рассказывал, и дети слушали как зачарованные.

Саммер узнала форму ребят и улыбнулась: «Скауты в походе, а рассказ, наверное, про привидения. На костре они поджаривают сосиски и маршмеллоу».[5]

Когда Саммер поняла это, ее живот снова заурчал.

— Эй, смотрите! Кто-то крадет наши вещи!

— Это енот!

— Это опоссум!

— Это медвежонок!

— Давай лук!

— К черту лук! Давай ружье!

Все как один скауты и их вожатые вскочили на ноги и бросились в ту сторону, где за деревьями притаились Саммер и Франкенштейн. Впереди всей ватаги мчалось маленькое мохнатое создание, которое больше всего на свете было похоже на Братца Кролика. За ним по земле волочился белый полиэтиленовый пакет, ручки которого зверек зажал в зубах.

Франкенштейн, подхватив Маффи и сумку, резко рванул вперед. Саммер тоже побежала. Преследуемые по пятам отрядом улюлюкающих бойскаутов, они неслись через заросший кустарником лес. Нога Саммер запуталась в лиане, и она грохнулась на землю. К ее удивлению, Франкенштейн вернулся, помог подняться и потащил за собой дальше.

Постепенно звуки погони стихли.

У Саммер закололо в боку. Высвободив свою ладонь из руки Франкенштейна, она перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась, морщась от боли.

— Больше я не сделаю ни шагу, — произнесла она с отчаянием, судорожно пытаясь набрать в легкие воздуха.

— Спортом ты, похоже, не увлекаешься, да? — недовольно спросил он, мрачно глядя на Саммер.

— Нет, совсем не увлекаюсь. И если ты предпочитаешь чемпионку по бегу Джеки Джойнер-Керси, то похищать надо было ее. Уверена, что она была бы в восторге.

— Послушай, а ты все-таки зануда.

— Ты тоже не подарок, мистер спортсмен, — огрызнулась Саммер, сверкая глазами и продолжая оставаться в полусогнутом состоянии.

Неожиданно Колхаун улыбнулся. Это была первая улыбка, которую она увидела на его лице за последние несколько часов.

— После своего падения ты выглядишь как химера на соборе Нотр-Дам.

— Значит, мы с тобой парочка монстров, да, Франкенштейн?

Он рассмеялся. Саммер посмотрела на него отнюдь не ласково. В отличие от нее Колхаун был сильно нагружен. На плече у него висела спортивная сумка, в правой руке он держал монтировку и большую полиэтиленовую сумку, а под левой зажал Маффи, словно футбольный мяч. Саммер знала, что одна Маффи весила как чугунная гиря. Тем не менее проклятый Франкенштейн дышал ровно.

— Прекрасно, забег удался на славу. Ты заслужила отдых. Кроме того, твоя собака раздобыла нам ужин.

— Это еда? — Забыв о своем недовольстве, Саммер с надеждой посмотрела на пакет.

— Посмотри сама.

Саммер заглянула внутрь: там оказались сосиски, булочки с сыром и сырое маршмеллоу. На дне болталась желтая пластмассовая зажигалка с еще не сорванным ценником.

— Да мы же устроим настоящее пиршество! — в восхищении ахнула Саммер.

Франкенштейн потянул пакет назад.

— Пошли, надо найти место, где все это приготовить.

— Говорю тебе, я не могу идти, — простонала Саммер. — Я не в состоянии сделать и шага.

— Это недалеко. Надо только найти место, где можно развести костер, не рискуя спалить лес. Не покидай меня сейчас, Розенкранц. Возможно, что нам наконец начало везти.

— Макафи, — вяло поправила его Саммер, но он уже снова отправился в путь. Глубоко вздохнув и обнаружив, что дышится ей гораздо легче, Саммер с ворчанием последовала за Франкенштейном. Даже не за ним, а за едой.

Примерно через четверть часа они вышли к широкому, покрытому рябью потоку, который в темноте казался атласно-черным. Саммер так устала, что свалилась бы прямо в воду, если бы Франкенштейн не остановил ее на краю. Она ткнулась в его широкую спину и, отступив на шаг, потерла ушибленный нос.

— Вон там, — сказал Колхаун, указывая на другой берег, — мы сможем развести костер и переночевать.

Слава Богу.

На другом берегу горной реки лежал каменистый участок, усыпанный галькой. Он тянулся футов на сорок вглубь к высокому утесу, поросшему соснами, силуэты заостренных верхушек которых рассекали линию горизонта. Утес бледным пятном выделялся на фоне ночного неба, словно вырезанный из известняка. Кристаллы, вкрапленные в его серые склоны, блестели в лунном свете.

Франкенштейн ступил в воду. Набрав в легкие воздуха и прижав ладонь к боку, который все еще колол, Саммер последовала за ним.

По сравнению с довольно теплым воздухом вода была холодной. Ледяной, если сказать точнее. Она угрожающе бурлила у ее лодыжек и икр, подбираясь к коленям. Франкенштейн, не обращая внимания на течение, быстро продвигался к другому берегу. Саммер успокоилась, когда увидела: посреди потока вода доходила ему лишь до колен, ну, может, чуть выше.

Она не утонет. Даже не замочит кружева своих трусиков. Воспользовавшись случаем, Саммер нагнулась и зачерпнула со дна реки песку, чтобы отскрести от въевшейся грязи руки и лицо.

Смыв песок горстью ледяной воды, она почувствовала себя лучше.

Франкенштейн уже выбрался на берег, а Саммер продолжала умываться. Он снял свою шапочку и положил ее на берег вместе с Маффи и пожитками. Потом вернулся назад, чтобы протянуть Саммер руку. По крайней мере, она подумала, что он вернулся именно за этим, и поэтому заторопилась ему навстречу, поднимая фонтаны брызг. Неприязнь к Колхауну заметно уменьшилась: женщина была тронута его вниманием.