Хрупкие люди. Тайная дверь в мир нарциссов - Юлия Пирумова

Проблема не в том, что нарциссичный человек хочет быть уникальным или талантливым. В здоровом варианте это замечательные и законные человеческие желания. Изматывающий танец нарцисса со страхом собственной обыкновенности начинается тогда, когда он отказывается опираться на реальность. А его требования к себе берутся из бессознательной фантазии обладать достоинствами всех выдающихся людей сразу.

Упражнение

Реалистичный выход из нарциссических гонок есть, и он прост. Человек должен перестать хотеть стать «всем», удовлетворившись лишь тем, что он сам из себя представляет.

Поясняю, что это значит. Нарциссическая личность требует от себя быть похожей на всех «гениев» сразу, быть одаренной в тех областях, в которых чувствует себя уязвимым. Она пытается сделать из себя «сверхчеловека», обладающего качествами многих людей. Если мать – то идеальное воплощение идеальных матерей. Если мужчина – то совершенный образ, соединяющий все важные качества совершенных мужчин.

Обычно человек по дороге к своей нормальной взрослости отказывается от этой идеи, согласившись на свою собственную уникальность. Ту, что делает его собой. И с этим учится жить свою жизнь и получать удовольствие.

Пожалуйста, поразмышляйте: вы хотите быть собой, жить свою жизнь или все время пытаетесь втиснуть в требования к себе образы самых великих людей планеты и звезд инстаграма? И какие у вас для этого есть основания в реальности? Я вовсе не хочу обесценить ваши способности или мечты. Просто очень важно реалистично подойти к оценке некоторых обстоятельств с точки зрения наличия у вас ресурсов (образования, возраста, денег, времени и т. д.). Например, имеется ли у вас достаточный опыт и деньги сейчас, чтобы обладать теми же доходами, как раскрученные супертренеры? Скорее всего нет. Так почему же вы прямо сейчас требуете от себя таких же успехов и нападаете за то, что у вас не получается быть, как они?

Ключ к упражнению

Помните этот длинный бородатый анекдот?

«Озеро. Лебеди разминают крылья. Красавец-лебедь картинно становится в позы культуриста, растягивая каждое сухожилие, поигрывая мускулами. Подходит маленькая серая уточка, мнется, начинает (жалобным, слегка писклявым, дрожащим голосом):

– Коне-е-е-е-е-ечно… Наверное, на юг полетите?..

Лебедь, басом, красиво выгибая спину:

– Ну да, на юг. Ага. Там тепло, да.

Уточка:

– Коне-е-е-е-е-ечно… А я ту-у-у-ут останусь… Замерза-а-а-а-ать…

Лебедь:

– Полетели с нами, да. На юг. Ага. (Тянет мускулистую ногу.)

Уточка:

– Коне-е-е-е-е-ечно… У вас крылья во‑о-о-о-о-он какие… А у меня ма-а-а-а-аленькие, я упаду, разобьюсь и умру-у-у-у-у…

Лебедь:

– Так мы тебя, того. Поддержим, да. Воздушные потоки, понимаешь.

Уточка:

– Коне-е-е-е-е-ечно… А в дороге я проголодаюсь, обессилею и умру-у-у-у-у…

Лебедь:

– Ну так будем ловить жуков. Да. Сочных жуков.

Уточка:

– Коне-е-е-е-е-ечно… Жуки большие, у вас клю-ю-ю-ю-ювы вон какие, а у меня ма-а-а-а-аленький, я не смогу проглотить, подавлю-ю-ю-юсь…

Лебедь (похрустывая, разминает крылья):

– Так мы тебе их того. Разжуем, да. Будешь есть, нормально же.

Уточка:

– Ну да-а-а, коне-е-е-е-е-ечно…

Лебедь (выпрямившись, глядя на уточку):

– Так. Нафиг».

Утки – это утки. А лебеди – это лебеди. Утки не ущербнее или ничтожнее, а лебеди не прекраснее и лучше. Серые уточки сидят в пруду, а лебеди летают в Африку. И так было, и так будет. Реальность непоколебима…

Речь не о том, что утка не может смотреть на лебедей и чему-то у них учиться и пытаться. Да на здоровье. Но помни, что ты утка. А вот эти все заходы к лебедям с позиции «я слабая, серая уточка и в сравнении с вами, лебедями, ничтожна» – это фантазии, что я почему-то должна быть распрекрасным лебедем. Это я просто пока не выросла и не оперилась, и я такая ущербная в этом, что пойду себя еще попинаю. Пусть пинки. Лишь бы только не обычная утка.

Помните. Вы просто утка. Не больше, но и не меньше.

P. S. Или вы лебедь. Не больше и не меньше.

Здесь я сильно против нарциссического расширения реальности: «тебе доступно все, что ты захочешь, и у тебя нет никаких ограничений». Ты можешь стать прекрасной уткой, но только уткой…

И это будет красиво!

Страх быть слабым

Приходится с горечью признать правду: наши родители не любили в нас детей. То есть, возможно, нас они любили в силу своих психических возможностей к любви. Но детей в нас чаще всего они истребляли.

Своим отношением к нашим детским слабостям…

Нашим детским потребностям…

Нашим детским возможностям…

И тем более к нашим детским невозможностям и ограничениям…

Чаще всего все это вызывало раздражение, злость. Нас стыдили и отвергали. И понятно, что это их страх быть слабыми и беспомощными в той жизни, в которой им пришлось расти и выживать. Но обидно, да?.. Обидно, потому что мы тоже вынуждены жить свою жизнь с ненавистью к своей слабости, зависимости, нуждаемости. Мы нападаем на себя так, как раньше это делали они. Те, кто вроде по факту рождения должен любить ребенка…

Маленькая Нарциссочка очень боялась почувствовать грусть или горе. Хотя поводов у нее для этого было в избытке. Ей казалось, что стоит ей дать себе слабину, то боль нахлынет такой волной, что просто затопит ее по самую макушку.

Поэтому она загружала себя по полной, не расслабляясь ни на минутку. И как только чувствовала угрозу остановки, то еще сильнее нападала на себя, чтобы собраться и идти вперед, не снижая темпа.

Мы умеем быстро собираться, справляться, прекращать страдать и тем более не жаловаться. Мы умеем быть взрослыми. И мы до одури боимся быть взрослыми. Такой парадокс. Потому что иначе придется признать, что взрослость – это то самое безнадежное холодное одиночество и покинутость, как нас небрежно учили. Но еще ужаснее признать, что ты отчаялся получить право быть ребенком.

Нарцисс боится обнаружить в себе ребенка, быть которым ему было небезопасно. А еще больше он стыдится, если он внезапно обнаруживает, что ему до сих пор не удалось «вытравить» его из себя. Мало ли… Чувствительность подкралась, уязвимость подкатила… Нет! Это невыносимо стыдно! Обычно к взрослому возрасту этот стыд достигает чудовищной токсической силы. Объятый этим стыдом, человек сам себе не может признаться, что чего-то не может или с чем-то не справляется. В его картине мира важно быть сильным и неуязвимым всегда, независимо от обстоятельств. «Упади на землю хоть гигантский метеорит, а я должен бровью не повести, не заплакать от смертей вокруг, не испугаться… и сам не умереть». Потому что это слабость и сплошной инфантилизм.Отношение к регрессу