Богиня весны - Филис Кристина Каст

Лина содрогнулась.

Ты богиня, напомнила она себе. Надо как следует обдумывать свои слова. «Освети скрытое», — подсказал ей внутренний голос.

Со вздохом облегчения Лина подняла руку и приказала:

— Мне нужен свет!

Сияющий шарик выскочил из ладони.

— Чего желаешь, богиня?

Лина подпрыгнула и пискнула совсем не божественным образом. Из тьмы рядом с ней возник похожий на скелет человек. Он был одет в нечто серое, волочившееся по земле. В руке у него был длинный посох с загнутым концом, напомнивший Лине весла, которыми гондольеры направляли свои лодки по Большому каналу. Но на этом сходство скелетоподобного человека со смертными и заканчивалось. Он был мрачным существом, его огромные, янтарного цвета глаза сияли жутковатым светом. Лине даже не пришлось обращаться к памяти Персефоны, чтобы вспомнить его имя. Это был не кто иной, как Харон, лодочник Гадеса.

— Я хочу последовать за Орфеем и Эвридикой. Ты ведь переправил их через это озеро?

— Да, богиня.

— Вот и мне тоже нужно.

— Как прикажешь, богиня. — Харон взмахнул рукой, и тут же прямо у их ног на водах озера появилась лодка.

Твердя себе, что не следует думать о затонувших судах, бездонных озерах и страшных тварях, которые могут обитать в воде, Лина забралась в маленькое суденышко и села в середине. Харон шагнул в лодку и наклонился, чтобы оттолкнуться посохом от берега, но замер, не закончив движения, как будто к чему-то прислушиваясь. Потом быстро, коротко кивнул и наконец направил лодку вперед.

— Нам недолго плыть, богиня.

Лина кивнула и попыталась расслабиться, но ей это не удалось. Она не отводила взгляда от далекого берега. А на воду даже не смотрела. В ее памяти сама собой всплыла сцена из «Властелина колец», когда Фродо и Сэм пересекали Мертвые болота. Она содрогнулась от страха, что если посмотрит в воду, то может увидеть отражение лиц умерших. Ее единственным утешением был шарик света, преданно маячивший над плечом.

Она выглядела испуганной, настолько испуганной, что Гадес чуть не сорвал с головы шлем невидимости и не выдал своего присутствия. Потом вспомнил, как Персефона отреагировала, когда он упомянул, что она слишком молода и избалована. Пожалуй, она не порадуется тому, что Гадес вмешался в ее дела, да еще воспользовался невидимостью. Да, Персефоне не понравится его поступок: он ведь тайком последовал за ней. Но сердце Гадеса шептало: подхвати ее на руки, избавь от страха... Гадес, как всегда, подчинился голосу разума, но впервые за тысячелетия его существования ему отчаянно хотелось последовать зову сердца.

Харон ощущал присутствие своего бога. Он знал, когда именно Гадес ступил на борт его лодки. Харон также знал, что Гадес хочет скрыть свое присутствие от богини. Лодочнику пришлось проявить осмотрительность и осторожность. Поэтому Харон, стоя на противоположном конце маленького суденышка, не отводил глаз от Персефоны. Он видел, как богиня цеплялась за скамью, на которой сидела, — с такой силой, что костяшки изящных пальцев побелели. Она напряженно выпрямилась, как будто старалась бросить вызов собственному страху. Ее маленький огонек, освещавший пространство вокруг богини, окружал Персефону живым пузырем света, почти таким же удивительным, как ее красота.

Лодка наскочила на волну и пугающе качнулась. Персефона вздрогнула.

«Поосторожнее и побыстрее!»

Гнев Гадеса ворвался в мысли Харона. Лодочник склонил голову, давая знать, что все понял, и содрогнулся от силы ярости темного бога. Однако благодаря присутствию бдительного владыки Подземного мира остаток пути прошел гладко.

— Иди по дороге вон в ту сторону, богиня. — Харон показал вперед, в темноту. Лина шагнула с борта лодки на берег. — Ворота Гадеса как раз там. А за ними ты найдешь выход в Верхний мир.

Лина вдруг осознала, что совершенно не нуждается в подсказках Харона. Деметра была права, ее тело как будто бы само ощущало, как выйти в Верхний мир. Однако Лина вежливо улыбнулась лодочнику.

— Спасибо, Харон. Дорога отсюда мне уже знакома. — Она сделала пару шагов, остановилась и снова повернулась к высокому полускелету. — Ты ведь будешь здесь, когда я вернусь, да?

Харон чуть не улыбнулся.

— Да, богиня.

— Очень хорошо.

Лина, окруженная светом, пошла прочь от озера. Гадес, оставаясь невидимым, последовал за ней.

Ворота из слоновой кости уже виднелись впереди. К счастью, ни зловещего тумана, ни дурных снов поблизости не наблюдалось. Почти бегом миновав ворота, Лина поискала взглядом полупрозрачную фигуру Эвридики, но не увидела ничего, кроме бархатной тьмы. Лина остановилась и внимательно прислушалась. До нее донеслась музыка, но неотчетливо, издалека.

Ох, пожалуйста, пожалуйста, только бы мне не опоздать, мысленно взмолилась Лина, со всех ног бросаясь вперед.

Она вихрем промчалась сквозь рощу призрачных деревьев. Потом наконец увидела туннель и вздохнула с облегчением, когда заметила в нем два силуэта. Лина двигалась стремительно и бесшумно, и в один миг преодолела расстояние, отделявшее ее от Эвридики.

Эта музыка была уж слишком сладкой... Лина почувствовала, как расслабляются ее плечи, как она сбивается с шага… Ей надо немножко отдохнуть, а уж потом...

«Не слушай его лиру!»

Эти слова громко прозвучали в сознании Лины, и сила богини вышвырнула из ее головы назойливые ноты песни Орфея. Ум Лины разом прояснился, и она услышала еще кое-что, ранее скрытое чарами мелодии, — рыдания Эвридики.

Как будто почувствовав присутствие Лины, девушка оглянулась. Когда она и в самом деле увидела свою богиню, лицо ее изменилось от наплыва чувств. Лина видела, что Эвридика сопротивляется соблазну песни Орфея. И хотя они уже почти добрались до выхода из туннеля, маленькая призрачная девушка все еще едва волочила ноги, пытаясь остановиться, собирая все внутренние силы, чтобы воспротивиться магической музыке своего мужа. Эвридика беззвучно шевельнула губами, глядя на свою богиню:

«Помоги мне...»

Орфей вышел на солнечный свет.

Гадес вскинул руку, чтобы снять шлем невидимости и сделать то, чего никогда прежде не делал: он собирался взять назад свое слово и отказаться выпустить Эвридику из Подземного мира.

Но прежде чем он успел взяться за шлем, Персефона рванулась вперед. Она крепко схватила Эвридику за руку, не дав маленькому призраку сделать последний шаг, пересечь границу Подземного мира и выйти на свет. А потом нежным голоском, очень похожим на голос Эвридики, она обратилась к музыканту, который остановился впереди, решительно глядя перед собой:

— Ох, вот беда! Орфей, посмотри! На солнце мое платье стало совсем прозрачным! А у меня под ним ничегошеньки не надето!

Самоуверенный молодой музыкант с победным возгласом развернулся... но его самодовольство разом растаяло, когда он понял, что видит не только свою жену, но и богиню Персефону. Обе женщины все еще находились в безопасной тьме, у выхода из туннеля, ведущего в Подземный мир.