Двойник - Даниил Куликов

— Вот и всё, — только и выдохнула Женя.

— Не всё. — прорычал я и рванул к ближайшей лестнице паркинга.

С ногами запитанными под завязку Лебеном я взлетел на крышу пятого этажа за рекордное время. Адские псы пока отставали. Я глянул вверх. Над нами в пять метрах был угольно-чёрный купол, тут же горела звёздочка ракетницы, а внизу бесновались собаки, врываясь в здание.

Всего пять метров. Я прислушался к своим ощущениям. Лебен выделенный клетками кипел, а по ощущениям его количество уменьшилось только на четверть.

Я аккуратно положил Женю на крышу и, встав под наивысшую точку, взял поудобнее подобранный тут же кирпич.

Прыжок вышел идеально, а после рука, накачанная Лебеном, ударила кирпичом. На мгновение ничего не изменилась, а потом раздался трек, звук лопающегося льда, купол пошёл трещинами и начал разваливаться, а псы стали исчезать один за другим. Я обессилено опустился на крышу.

— Не говори никому, — сказал я. — Пожалуйста.

Женя посмотрела на меня, на ясное светлое небо вокруг, после чего встала и пошла по мне.

— Полежи пока, — сказал я. — Ты вся изранена.

— Да ладно, — Женя шатаясь подошла ко мне и легла рядом, после чего приобняла одной рукой и положила голову мне на плечо. — Ты тоже не в лучшем виде.

Я замолчал, слабо улыбаясь, и только сейчас заметил, как она красива — светло-русые волосы до плеч, карие глаза. Улыбка…

— Спасибо Женя, — только и сказал я.

Девушка только хмыкнула и поцеловала меня в щёку.

— Тебе спасибо. Всё… Покрашу волосы в светло-розовый. Сделаю татуировку или даже две… Временные… Одену юбку выше колен или шорты. — бормотала она уткнувшись мне в плечо. — И по хер на всех. А потом… Ты говорил, что мы могли бы стать друзьями в других обстоятельствах? Они у нас будут. Я тебя не отпущу.

Я лежал, слушал её, ни о чём не думая и глупо улыбался. Это было здорово.

Внизу раздался шум, крики, вопли, топот кучи ног, а над нами разом зажужжали все дроны.

— Хм, да, — сказала Женя. — Очень хочу сейчас кое-что сделать.

С этими словами она вытянула одну руку вверх и показала на камеру «фак». Я улыбнулся и повторил её жест. Пусть Берг-Дичевский знает, что я о нём думаю.

А на крышу тем временем входила огромная куча народа — сам Действительный Статский Советник, блин, как долго выговаривать, его охрана, куча людей в военной форме, Милославский-отец, Берг-Дичевский и его верный телохранитель Чон, глава клана Арзет и несколько человек из её клана, санитары, как вишенка на торте — та самая тётка Евгении Милославской из-за которой произошла вся эта ситуация, и Максим Милославский.

Берг-Дичевский стоял так, словно проглотил лом и лишь упёр кончик трости в крышу.

— Женя! — Милославский старший решительно направился к нам. — Ты жива?! Ранена?! Женя?!

Вместе с ним подошла глава клана Арзет, глядя на неё я отметил знакомые черты лица. Так вот значит чья дочь Наталья.

— Вы можете говорить? — подошёл ближе Действительный Советник.

Берг-Дичевский тоже подошёл ближе опираясь на трость.

— Не двигайтесь, — Азат присела на корточки и засветившимися руками ощупала нас. — Лежите, вам необходим покой… Жизнь молодых людей вне опасности.

Милославский тут же склонился к дочери порываясь обнять.

— Папа, Егор, помогите мне встать, — сказала Женя хватаясь одной рукой за меня, а другой за отца.

Я поднялся. Слегка пошатывало от отката адреналина, использованных сил, и начавшей спадать анестезии. Милославский старший не задавая вопросов помог подняться дочери с другой стороны.

Женя неспешно, опираясь на нас подошла к двум родственникам, после чего попросила:

— Отпустите меня на секунду.

Я и её отец молча повиновались готовясь подхватить в случае чего. Девушка шагнула к тётке, а затем влепила ей увесистую пощёчину так, что у той только мотнулась голова. После этого она выхватила у меня из кобуры револьвер и разрядила один патрон в Максима Милославского — любителя грязных оскорблений. Выстрел девятимиллиметровой картечью сбил его с ног и повалил на крышу, обильно забрызгав всё кровью.

Женя вернула мне оружие, после чего обмякла и её отцу пришлось подхватить её.

— Егор Петрович. Пётр Игнатьевич, — сказала Женя посмотрев на нас с Берг-Дичевским. — Я приношу вам извинения за действия моего брата.

Её отец замер каменным изваянием пытаясь понять, что сейчас произошло.

— И да, папа, я проиграла, — сказала она снова. — Но даже рада этому.

— Что ж, — сухо начал Милославский. — Если моя дочь так говорит, то думаю на это должны быть свои причины. Как глава клана Милославских приношу Егору Петровичу и его отцу свои извинения.

Берг-Дичевский подошёл и встал справа от меня довольный как кот. Что он выиграл от моей победы? Чон встал слева от меня и заметив моё не лучшее состояние подставил плечо, на которое я тут же опёрся. Берг-Дичевский наконец понял, что люди кругом видят его со «своим сыном» и положил руку мне на плечо.

— Принимаю ваши извинения Павел Анатольевич, Евгения Павловна… — так же сухо ответил он.

Милославский старший посмотрел на меня.

— Гм… — откашлялся я. — Я не держу зла ни вас Павел Анатольевич, и ни на вас… Евгения Павловна.

— Полагаю о победе можно уже не говорить, — вмешался Действительный Статский Советник. — Молодым людям сейчас нужен отдых и лечение, не будем мучить их допросами сейчас.

Берг-Дичевский медленно кивнул, после чего я с поддержкой Чона и ладонью Петра Игнатьевича направился к автомобилю. Как понимаю — лечить на месте меня не будут, жаль.

Сейчас хотелось только одного — чтобы меня подлатали, заштопали (не хочу показывать свои навыки исцеления) и дали отмыться и наконец лечь и поспать. Ощущения такие, словно я несколько вагоны разгрузил.

Мы прошли в автомобиль Берг-Дичевского. Чон сел на переднее сидение, мы — на заднее.

— Говори, — посмотрел на меня Берг-Дичевский.

— Хорошо, — кивнул я. — Я когда-нибудь говорил вам что вы подлец и сволочь?

Берг-Дичевский нахмурился.

— Не зарывайся, вор, — сказал он.

— Не вор, — ответил я. — И уж точно не убийца юных девушек. Как ты там сказал? Не щади? Против тебя специально выставили слабого противника? И знать кого против меня поставили мне тоже не надо было?

Берг-Дичевский замолчал. Вместо него ответил Чон:

— Ты слишком поспешен в своих суждениях. Евгении Милославской ничего не грозило — самые опасные патроны у тебя изъяли, рядом дежурили медики Арзет, и рядом постоянно дежурили дроны с камерой. Если бы ей грозила опасность бой бы остановили. Мы ценим твоё благородство, но твой гнев не уместен.