Брак с незнакомцем - Хелен Диксон

Ровена встала на колени позади Тобиаса. Ей очень хотелось дотронуться до него, и наконец-то она могла дать себе волю. Положив ладони ему на лопатки, она принялась разминать его мышцы, чувствуя, как они напряжены и словно скручены в узлы.

Тобиас закрыл глаза. Он остро ощущал ее присутствие. Когда ее теплая рука погладила его затылок, сразу под волосами, по его телу пробежала дрожь.

– Что это вы там делаете? – едва не вскрикнул он.

– Стараюсь расслабить мышцы вашей шеи. Они и в самом деле очень твердые. Вам лучше?

– М-м-м… – подтвердил Тобиас.

Тобиас позволил себе отдаться неге ее прикосновений. Постепенно его сведенные судорогой мышцы начали словно оттаивать.

– Чему еще вас научила Фатима?

– Мне известно, что Фатима обладает такими умениями, о которых я даже помыслить не могу – и которые, несомненно, доставили бы вам огромное удовольствие. Но она научила меня лишь малой толике того, что знает сама, так что вам придется удовлетвориться этим.

Ее руки замерли. Тобиас подумал, что Ровена уже закончила, и вдруг ощутил ужасное разочарование, будто его лишили чего-то крайне необходимого. Он откинул голову и грустно улыбнулся.

– Нет, не останавливайтесь. Делайте со мной что хотите, Ровена, – пробормотал он и закрыл глаза, сдаваясь. – Я целиком и полностью ваш. Можете делать с моим телом что угодно. Я глина в ваших руках.

С тихой улыбкой и сияющими глазами, в которых отражалась трогательная наивность, выдающая ее неопытность, Ровена продолжила начатое. Время от времени она останавливалась и склонялась к его плечу, почти касаясь его лица щекой, и ее кудри щекотали его шею. К изумлению Тобиаса, она неожиданно расстегнула пуговицы его рубашки и через голову стащила ее. Ее руки ласкали его обнаженную плоть, разминали и пощипывали его теплые плечи; она упивалась прикосновениями к его гладкой коже и железным мускулам. Ощутив, как они снова напрягаются под ее пальцами, она тихо сказала:

– Перестаньте. Я пытаюсь заставить вас расслабиться, а вы сводите мои усилия на нет.

Тобиас не мог поверить своему везению. Он был зачарован – и возбужден так, как никогда в жизни. Ровена, будто язычница, поклоняющаяся неведомым богам, колдовала над его телом, мяла, скручивала и ласкала его, ее руки то поднимались вверх, к плечам, то опускались вниз, поглаживая его спину и грудь.

Ровена отметила, что черты его бронзового лица разгладились. Так он выглядел куда менее неприступным и закрытым.

– Вам стало лучше?

Еле подняв отяжелевшие веки, он уставился на ее бархатистые губы. Ему было трудно говорить – словно огромный комок нежности и желания застрял в горле, не давая словам вырваться наружу. Все, чего хотелось Тобиасу в эту минуту, – это привлечь ее к себе. Однако он устоял перед искушением и даже сумел улыбнуться – теплой, ленивой улыбкой.

– Нет, намного хуже. Я чувствую то же, что и любой мужчина, который хочет заняться с женщиной любовью, но ему отказывают в его желании.

– О! Вы говорите правду? Так вы себя чувствуете? – вспыхнула Ровена.

– Именно так, но я могу подождать, – с особым выражением произнес он, конечно же напоминая ей о сделке. – Почему вы это сделали? Я имею в виду массаж?

– Потому что мне показалось, что у вас слишком натянуты нервы, и мне захотелось немного вас успокоить.

– Тогда прошу вас – как только вам снова покажется, что у меня… натянуты нервы, сразу же, без колебаний принимайтесь делать мне массаж.

– Я все сделала правильно? – почти стеснительно спросила она. – Можете сказать честно. Я же никогда не делала этого раньше.

– Конечно же мне понравилось. А теперь идите сюда, чтобы я мог выразить вам свою благодарность, – пробормотал он и подтянул ее к себе.

Затем он нежно обнял ее лицо ладонями и так же нежно поцеловал, чтобы развеять все ее беспокойства. Сначала легко, затем глубже. Он ожидал, что Ровена заартачится и уйдет, но никаких возражений не последовало. Тогда он осторожно раздвинул ее губы и ощутил сладость ее языка. Ее рот сводил его с ума.

Ровена, которая все еще стояла на коленях, начала медленно таять, а потом ответила на его поцелуй, и более страстно, чем он мог надеяться. Он почувствовал, как в ней разгорается желание, и оторвался от нее. Дышать было тяжело. Ровена тоже отодвинулась; в свете луны ее глаза казались бездонными темными колодцами.

– Я хотел бы заняться с вами любовью – по-настоящему, как следует, чтобы отблагодарить.

Ровена легонько поцеловала его ладонь:

– Ваше желание будет исполнено, Тобиас, когда Джейн окажется на свободе.

– Да, так оно и будет. И вы от меня не ускользнете.

– Если можно, я спрошу… Что на самом деле случилось в ту ночь, когда ранили моего отца? Он был убежден, что это дело ваших рук, и убедил в этом и меня, но теперь я не могу представить себе человека, которого успела узнать, злодеем, что способен хладнокровно выстрелить кому-то в спину.

Тобиас чуть нахмурился, но выражение его лица не изменилось.

– В отличие от того, что говорил вам отец, тогда, в нашу первую встречу, я сказал правду. Я невиновен. Хотя, учитывая, что он стоял спиной к тому, кто совершил это преступление, и при этом знал, что я ищу его, чтобы разобраться в деле с поджогом, можно понять, почему он решил, что это был я. Будем надеяться, что однажды он все же поймет, что человек, которого он взял на службу и сделал капитаном своего корабля, и есть тот самый хладнокровный убийца.

– Джек Мейсон? Но почему он стрелял в отца?

Тобиас пожал плечами:

– Кто знает, что творится в голове у преступника? Но я бы сказал, что мотивом стали «Дельфин» и украденный груз.

Ровена вздохнула и посмотрела в сторону Мекнеса.

– Бедный отец. Думаю, он сам захочет убить Мейсона, если только вы не сделаете этого первым. – Она встала и печально взглянула на него сверху вниз. – Доброй ночи, Тобиас. Надеюсь, это будет последняя ночь, проведенная нами в Мекнесе.

Тобиас проводил ее взглядом, и на него навалилось ужасное одиночество. Каким наслаждением было ощущать ее рядом, блаженствовать оттого, что она в его руках, от прикосновений к ее горячему телу и поцелуев. Он помнил, с каким жаром она ему ответила. Все его существо призывало Ровену, жаждало ее тепла и ласки.

Целовать ее, гладить, доставить ей такое удовольствие, что она будет стонать и вздыхать в его объятиях, – вот что могло бы стать наивысшим удовольствием для него самого. Когда-то, раньше, Тобиас испугался бы подобных мыслей и отступил назад, поскольку это означало оказаться в опасном положении – но только не с Ровеной. Ей он готов был отдать целый мир, а если не мир, то хотя бы все, чем он владел… в том числе и самого себя. И не было на земле того, что бы он для нее не сделал.

Командору Стюарту удалось найти подход к Сулейману, и он послал в лагерь Тобиаса гонца с запиской. Понадобилось шестьдесят минут и королевская сумма в тысячу фунтов, чтобы Сулейман расстался со своей щепетильностью. Тобиасу было велено ждать у ворот городской стены в полдень на следующий день. Туда должны были привести Джейн.