Каторжанин - Владимир Колычев

Если бы не пицундовские джигиты, он давно уже был там бы… Да и страсти вокруг Емели не совсем еще улеглись. Сейчас вроде бы все нормально, можно ехать… Или еще что-то помешает?

А может, и не надо ему никуда ехать? Может, он там лишний, в Москве?..

Тяжелый кулак выскочил из-под одного подбородка и врезался в другой.

Это Гена сидел за столом, подперев голову кулаком. Сидел, смотрел на Молотова и вдруг сорвался. Сергей Викторович не ожидал от него такого выпада, поэтому и прозевал удар. А если бы не прозевал, все равно бы получил в челюсть. И рухнул бы на пол вместе со стулом. Гена – здоровенный бык, и удар у него пробивной. Уж Рита это знала. Она надрывно вздохнула. Всю ночь ей снился Матвей, потому и подумала о нем, когда прозвучал спасительный выстрел. Она очень хотела, чтобы Матвей спас ее, но это был всего лишь Гена. Оказывается, он узнал, с кем и зачем уехала Рита. Нашел свою машину возле офиса «Восточного альянса», пробил, как он говорил, ситуацию. И на Брагина наехал…

Успел к Рите в самый последний момент. Еще бы чуть-чуть…

Все это было так похоже на чудо, что Рита снова готова была поверить в свою судьбу. В свою общую с Геной судьбу. В прошлый раз он спас ее от насилия, сейчас – от верной смерти. Разве не судьба их сводит вместе?

Гена сначала вел себя нормально. Позировал перед Ритой в образе героя и с Молотовым общался спокойно, рассказывал, какие у него проблемы и как их можно решить.

Уезжать он не торопился. Его бойцы сгрузили в машину трупы брагинских бандитов и увезли их в лес. Похоронят, вернутся, тогда и в Москву можно. А пока суд да дело, Гена мало-помалу напивался. И потихоньку зверел. А сейчас вдруг прорвало.

– Говори, падла, зачем тебе моя жена! – схватил он со стола нож.

– Гена! Что ты делаешь? Сергей Викторович мне как отец!

– Что, Гена? Я тридцать лет уже Гена! Как ты могла с этим козлом? – Он сжал кулаки, хищно сузив глаза.

Рита понимала, что это все значит. Или кулаком сейчас ударит, или пощечину влепит. Молчать надо, тогда, может, и пронесет.

Молотов был уже на ногах, но стоял в углу комнаты, между окном и буфетом. Страшно ему было, но присутствия духа он не терял.

– Рита мне как дочь! – сказал он, робко глядя на небритое чудовище. – Она была невестой моего сына!

– Чьей невестой?! – ошалело уставился на него Гена. – Она что, и с твоим сыном таскалась?

– Мой сын был осужден за убийство. В девяностом году. А в девяносто первом бежал из колонии.

– И где он сейчас?

Молотов скорбно вздохнул и развел руками – с горечью отца, понесшего невосполнимую утрату.

– Что так?

– Он заблудился в тайге…

– Ну, раз такое дело… – Гена взял три стакана, наполнил их. – Помянуть надо, если так…

Он протянул Рите стопку, она кивнула, потянулась за ней, но рука сама вдруг пришла в движение, и стакан оказался на полу.

– Ты что делаешь? – вытаращился на нее Гена.

Она и сама не поняла, что произошло… Может, это кто-то весточку с неба ей подал? Может, ей хотят сказать, что Матвей жив?

– На, держи! – Гена протянул ей другой стакан, но Рита шарахнулась от него как от чумы.

– Я Матвея мертвым не видела! Не могу я за упокой!

– Не можешь?! – взревел Гена и, схватив Риту за волосы, оттянул голову назад, сунул в рот край стакана и стеклом разжал зубы. – Пей, сука!

И тут произошло неожиданное. Сергей Викторович схватил со стола бутылку и со всего маху опустил ее на голову Гене.

Рита смотрела, как тот валится на пол, но не знала, радоваться этому или нет. Хорошо, что она не выпила за упокой Матвея. Но теперь она поплатится и за свое непослушание, и за выходку Молотова. Это плохо.

– Собирайся, уходим! – Сергей Викторович схватил ее за руку, потянул к выходу.

Но Рита уперлась. Она вырвалась, склонилась над мужем, нащупала пульс. Гена был жив и уже приходил в чувство.

Рита махнула рукой, прогоняя Молотова. Пусть уходит, а она останется с Геной. Не может она уйти, сама судьба притягивает их друг к другу. Злая, тяжелая, но судьба…

Поезд плавно тронулся с места, вагон легонько качнулся, набирая ход, что-то под ним тихонько, можно даже сказать, уютно стукнуло. Красивое, с башенками и шпилями, здание вокзала медленно сдвинулось в сторону… Менты по перрону ходят, патрулируют, и в поезде есть свой наряд, но Матвея это не напрягает. И московские менты не волнуют. Только пристрастный взгляд мог выявить в нем гражданина Молотова четырехлетней давности. Скоро пять лет будет, как его впервые запечатлел на своих негативах тюремный фотограф.

С документами у него полный порядок, но все-таки он не рискнул отправиться в Москву на самолете. Хотел он того или нет, но в аэропортах паспортный контроль куда более жесткий, чем на вокзалах. К тому же в поезде можно хорошо провести время. Купе у него класса «люкс», а спальный вагон выкуплен полностью. С ним в этом вагоне только свои…

Из купе вышел Ульян, держа в руке мобильник.

– Юля звонит! – негромко сообщил он.

Матвей недовольно поморщился, но трубку взял.

– Да.

– Привет, любимый! Я тебя сегодня жду, – проворковала она.

– Я сегодня не могу, – сквозь зубы процедил он.

Юля злила его. Она не должна была звонить ему по таким пустым поводам, они же договорились. Он сам даст знать, когда захочет подъехать к ней.

– А почему? И что там у тебя стучит? – спросила она.

– Ничего.

– Ты что, в поезде? Извини, это не мое дело… – спохватилась Юля.

– Ты невероятно догадлива.

– А с кем ты там? Она красивая? Все, все, молчу!..

– Приеду из Хабаровска, позвоню.

– Из Хабаровска… А что?..

Матвей не дал ей договорить – сложил трубку, задвинул антенну и прошел в купе.

Матвей лежал на спине под одеялом и смотрел в потолок. Он и сам не знал, что с ним будет в Москве. Может, черт дернет за ногу и поведет его к Рите… Он не хотел этого, но предполагал, что так и будет. А что, если Рита – это химера, взращенная его загнанным в клетку воображением? Он думал об этой чудесной девушке, когда ему было плохо, мыслями о ней он залечивал язвы на душе. Может, на самом деле она не так хороша, как он ее воображал, вдруг разочаруется в ней? Увидит ее, они поговорят, и он поймет, что Рита ничем не лучше той же Юли…

Может, и не надо с ней встречаться? Кому он сделает хорошо, если разрушит храм, возведенный в душе вокруг ее образа? Или все-таки стоит разрушить иллюзию, слепленную из обрывков прошлого? Вдруг не исчезнет этот нимб, когда он увидит Риту, а, напротив, станет только ярче…