Не без вранья - Елена Колина

Маяковский пишет лирические стихи, ему хорошо и спокойно, а Лиля — сколько у нее тогда было романов?.. Хорошо, что Маяковскому, хорошо, хорошо, что у Лили романы, — всем хорошо. Но какая Лиля — грандиозная, такая, что, может быть, она и не человек вовсе?

Об одном ее романе мы знаем подробно — с Пуниным. Роман с Пуниным начался весной, до переезда на дачу в Пушкино, и продолжался летом. Пунин ездил из Петрограда в Москву в командировку, а Лиля приезжала к нему в Петроград.

Николай Пунин — ему тогда было чуть за тридцать — известный искусствовед, петроградский комиссар по делам искусств. Пунин свой роман с Лилей подробно описал в дневнике, и даже за его претенциозным стилем видно, что он был очень влюблен. Из дневника понятно, что Пунин — тонкий изысканный неврастеник, мучительно-нежно любящий самого себя, умница, позер и плакса.

Пунин написал про Лилю кое-что интересное: «Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения: у нее торжественные глаза, есть наглое и сладкое в лице с накрашенными губами и темными веками, она молчит и никогда не кончает…»

Что означало «никогда не кончает» тогда, в 1920 году? То же, что и сейчас: что у нее не бывает оргазма.

Неужели?.. Лиля, такая сексуальная, раскованная, не умеет получать оргазм? Фрейд радостно схватился бы за нее и поставил ей диагноз: она меняет мужчин в надежде достигнуть оргазма. Ей интересен каждый новый мужчина с физической точки зрения — как с ним будет? И с каждым новым мужчиной она надеется испытать что-то новое, сильное. Возможно даже, что она вообще равнодушна к физической стороне любви, и тогда отсюда это ее «повышенное половое любопытство», обостренный интерес к проблемам пола — ей хочется наконец понять, что во всем этом находят люди…

Возможно, Фрейд и оказался бы прав, но отчего-то кажется более вероятным, что именно с Пуниным ей было не вполне хорошо, а с другими — прекрасно.

Пунин далеко не красавец, скорее даже непривлекательный внешне, с безвольным подбородком, женственным лицом — с Маяковским не сравнить. Глупо говорить «Маяковский лучше», но ведь он лучше, лучше, лучше!!! Сейчас, летом двадцатого года, им вместе хорошо и спокойно. Зачем Лиле Пунин, этот умница, позер и плакса, с которым у нее не бывает оргазма? Да просто она любит романы.

Лиля восхищалась интеллектом Пунина и хотела, чтобы он оценил ее интеллект. Лиля хотела разговаривать об искусстве, а Пунин хотел с ней спать.

«Муж оставил на ней сухую самоуверенность, Маяковский — забитость, но эта „самая обаятельная женщина“ много знает о человеческой любви и любви чувственной. Ее спасает способность любить, сила любви, определенность требований. Не представляю себе женщины, которой я мог бы обладать с большей полнотой. Физически она создана для меня, но она разговаривает об искусстве — я не мог…»

Похоже, что Лилин интеллект его не поразил. Лиля царила интеллектуально, в общем-то, не в самой образованной среде, рядом с необразованным Маяковским, а Пунин — искусствовед, профессионал, и Лиля не смогла очаровать его начитанностью и яркой остроумной болтовней об искусстве. Он не захотел разговаривать с дамой «о прекрасном», зато очень восхищался Лилей как любовницей.

«…Если потеряешь такую красивую женщину, с такими темными и большими глазами, с таким красивым дрожащим ртом, с таким легким шагом, такую сладкую и томящую, такую необходимую и такую неприемлемую, как неприемлемы условия мира, — легко отдавать себя всем вещам и всем людям, которыми больше не дорожишь».

Роман быстро закончился. Уже в начале июня Пунин записал в дневнике:

«Виделись, была у меня, был у нее. Много говорили о своих днях после моего отъезда. Когда так любит девочка, еще не забывшая географию, или когда так любит женщина, беспомощная и прижавшаяся к жизни, — тяжело и страшно, но когда Лиля Б., которая много знает о любви, крепкая и вымеренная, балованная, гордая и выдержанная, так любит — хорошо. Но к соглашению мы не пришли. Вечером первого я вернулся от нее из „Астории“, где нельзя было говорить, и позвонил; в комнате она была уже не одна, и я сказал ей, что для меня она интересна только физически и что, если она согласна так понимать меня, будем видеться, другого я не хочу и не могу, если же не согласна, прошу ее сделать так, чтобы не видеться. „Не будем видеться“. — Она попрощалась и повесила трубку».

В тот же день Пунин, со слов общего знакомого, записывает: «Л. Б. в тяжелом состоянии, мечется и вся в истерике; в таком виде он еще никогда ее не видел (он ее знает давно), ему страшно смотреть на нее, что-то с ней происходит».

Истерика, обида… Но обидеть человека можно, только задев его там, где у него действительно больное место. Лиля всегда бурно переживала все свои романы, а здесь еще и обидно ужасно! Как это она «интересна только физически»?! А ее «разговоры об искусстве», ее мысли, к которым так почтительно прислушивался Маяковский, не интересны?! Она считала, что главное ее оружие не сексуальность, а интеллектуальная власть, и свой интеллект ценила больше, чем привлекательность… У Лили нашелся комплекс, хотя бы один, комплекс интеллектуальной неполноценности. Иначе откуда у нее желание всю жизнь быть с мужчинами, интеллектуально выше ее?

В конце июня Пунин пишет: «Воспоминания о Л. Б. все реже и бесцветнее…»

Но самое интересное в этом романе не то, что он вообще был, и не то, что прервал отношения Пунин, а не сама Лиля. Самое интересное другое: три года прошло, сколько романов у Лили было, сколько жизни, но Лиля не сдалась, и при случае у нее возникла мысль — а не попробовать ли еще раз?..

Через три года — три года! — в марте 1923 года Пунин пишет:

«Л. Б. говорила о своем еще живом чувстве, о том, как много „ревела“ из-за меня… Но она одного не знает, что я разлюбился, что вообще ничего не могло быть без влюбленности, какая бы она, Лиля, ни была… Л. Б. думает, что я не неравнодушен, что я не как камень сейчас по отношению к ней. Она гладила мою руку и хотела, чтобы я ее поцеловал, я ее не поцеловал, помня Ан.».

«Ан.» — это Анна Ахматова, ее роман с Пуниным начался в 1922 году. В 1922 году, когда прошло два года после страсти Пунина, она написала о Лиле: «Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза». Никто, ни один человек с ней не согласен, напротив, все, кто встречался тогда с Лилей, отмечали, как она необыкновенно хороша. Ахматова всю жизнь ненавидела Лилю — за ее связи с ЧК? За ее предположительную вину в смерти Маяковского? Или за роман с Пуниным?

Она искренне видела Лилю именно такой, истасканной, с наглыми глазами — потому что ее два года назад любил Пунин. Он же был такой рефлексирующий нытик, что наверняка рассказал ей о том, какая Лиля удивительная любовница, как она физически была идеально создана для него, и, конечно, это неприятно.

Этот ли роман, другие ли, но на даче в Пушкине Лиля с Маяковским жили мирно и любовно, а с дачи втроем переехали в Водопьяный переулок. Вот наконец-то возник жилищный вопрос, такой для всех нас болезненный — и для них тоже….