Невыносимый - Александра Салиева

И вовсе не злюсь, вопреки привычному восприятию вторжения в личные границы.

– Засос? – уточняю насмешливо, глядя на девушку сверху-вниз. – Могла бы просто записку оставить, или сообщение в ежедневнике написать, – укоряю фальшиво.

В дополнение к ранней отметке на моей спине появляются росчерки ее ногтей.

– Сдается мне, так оно надежней, – фыркает она не менее насмешливо.

Все-таки забавная. Бывает. Порой.

Душ мы тоже принимаем вместе…

Пока я одеваюсь, Тая возвращается к сыну. К тому времени, как я добираюсь до кухни, парочка еще копается со сборами, и с кофеваркой управляюсь я сам. Впрочем, мое ожидание длится недолго. Меньше пяти минут. А затем мы с сыном наблюдаем за тем, как Тая, одетая в уже знакомую узкую юбку, но на этот раз с голубой блузкой, расставляет приборы, режет торт и раскладывает еду по тарелкам. Только после этого приглашает нас за стол. Для Макса приносит диванную подушку, чтобы тому было удобнее. И я вдруг задумываюсь не только над темой няни, но и еще над одним удобством для ребенка.

– Нам нужен другой дом. Посмотри и выбери, какой больше по душе. Побольше, – обращаюсь к девушке.

Та как раз только за вилку берется. Да так и замирает с ней в руке. И на Макса почему-то косится. А тот…

– Зачем нам новый дом? Мне этот нравится! – возмущается.

– Этот теперь маловат. Для нас троих.

– Его можно просто увеличить тогда, – предлагает негромко Тая. – Вряд ли по деньгам выйдет дороже.

– Зачем тратить время и силы на перестройку, если проще и быстрее купить готовый? – не понимаю я.

Если бы она тут хотя бы несколько лет прожила и привыкла к нему, то ладно, куда ни шло. Но она тут две ночи провела всего.

Какая разница?

– Просто дом действительно красивый, – признается, закусив губу, не глядя на меня, а исключительно в свою тарелку. – Мне тоже очень нравится. И если есть возможность его сохранить, то я бы хотела остаться тут.

Мне определенно стоит сосредоточиться на своей предыдущей мысли и заставить ее принять мои аргументы, но…

– Если мы купим новый дом, то не значит, что расстанемся с этим. Я его не продам в любом случае. Я его сам проектировал. Для себя. И не хочу, чтобы здесь жил кто-то посторонний.

– Ладно, как скажешь, – не спорит на этот раз Тая.

Но не Макс. Который воспринимает мои слова совсем иначе. Впрочем, не удивлюсь, если и его мать – также, уж больно безразлично теперь смотрит, словно маску нацепила.

– Но ведь мы не посторонние, – заявляет обиженным тоном ребенок. – Ведь правда же? – смотрит на меня с напряжением.

Устало вздыхаю.

– Когда я сказал про посторонних, я имел ввиду: в случае, если мы продадим этот дом, то в нем будут жить чужие люди – те, кто его купят, те, кого мы знать не знаем. А я не хочу, чтобы так было. Незнакомцы, понимаешь? Вовсе не ты или твоя мама.

Мальчишка призадумывается.

– Тогда ладно, – отвечает уже расслабленно. – А Леру сюда можно привести? – спрашивает следом.

Тая на это только улыбается и головой качает.

– Тебе все можно, – тоже улыбаюсь, однако недолго. – И запомни. Ты никогда не можешь быть для меня посторонним. Чтобы я больше такого не слышал, а ты – не думал. Ты – мой сын. Моя семья. Моя кровь. Это понятно? – заканчиваю довольно строго.

– Причем в прямом смысле, – вставляет Тая как бы между прочим.

– Вот видишь, даже твоя мама согласилась со мной, – подмигиваю мальчишке, прежде чем вернуться к завтраку.

Тот заметно веселеет. А в скором времени мы покидаем дом, усаживаясь в машину. Поскольку едем в одно место, то водитель не нужен, сопровождение выезжает следом. На этот раз дочь прокурора даже не ютится на заднем сиденье, располагается рядом, после того, как надежно пристегивает сына в детском кресле. Правда, недолго длится ее беззаботное состояние. Едва мы прибываем в офис, а я заявляю:

– Макс останется со мной. На весь день, – крепче перехватываю его за руку.

Девушка тут же останавливается, попеременно глядя то на меня, то на Максима.

– На весь день? – уточняет растерянно.

– У тебя много работы, на которой ты должна сосредоточиться. Вряд ли у тебя будет достаточно свободного времени, чтобы ты могла постоянно отвлекаться, – отзываюсь я.

– Так и у тебя много работы, разве нет? А если что-то случится? Ты вообще сидел раньше с маленькими детьми? – хмурится она.

– Он не младенец. И мы на одном этаже.

– Да, но… я не уверена, что это хорошая идея.

Мое терпение заканчивается. Да и сотрудников в прежде пустующем фойе становится больше, поэтому едва сдерживаю себя в границах вежливости.

Не уверена она, мать ее!

– То есть, создать целый холдинг у меня мозгов и сил хватило, а чтобы за четырехлеткой присмотреть, сноровки не хватит? – вопросительно выгибаю бровь.

– Да причем здесь это?! – возмущается девушка.

Отворачивается. Ладошки в кулаки сжимает. Смотрит на нас с притихшим Максом теперь в зеркало фойе. Последний и спасает ситуацию.

– Мама, – берет ее за руку. – Я буду себя очень хорошо вести, честное слово, – говорит негромко просящим тоном. – И не буду рисовать на важных документах. Правда-правда. Но можно мне с папой? Я очень хочу пойти с ним.

Тая прикрывает глаза на мгновение и согласно кивает.

– Конечно, можно, – сдается. – Прости, – говорит уже для меня. – Я просто переживаю, потому и отреагировала так. Совсем не имела в виду ничего такого, о чем ты подумал. Но обед мой! – добавляет упрямо.

– Лады, – киваю коротко.

Приезжает лифт, и вскоре мы расходимся, а я веду ребенка за собой, в свой кабинет, где по пути нам попадается моя помощница. Она смотрит на нас до того долго и пристально, что я просто не могу пройти мимо, как обычно, не заметив её присутствие.

– Знакомься, Макс, это Агата, – говорю ребенку.

Девушка несколько секунд задумчиво пялится на мое плечо, или где-то в том районе, и не сразу,