Цеховик. Отрицание - Дмитрий Ромов

О-о-о! У меня сейчас голова взорвётся. Вижу, начинать жизнь заново не так уж и приятно, когда тебе приходится выслушивать долбёжку от родаков. Блин! Да сколько можно! Я ведь и сам через это проходил, в смысле с другой стороны, когда давал по башке своей собственной дочери. Безрезультатно, кстати.

Ну и в чём она, суть конфликта отцов и детей? В разном количестве жизненного опыта? Похоже, всё упирается в разницу сиюминутных интересов. А на счёт ВУЗа, так я, если честно действительно ещё не решил.

— Я категорически против! И что это за мода такая? Почему у меня не спросил? Завтра же заберёшь паспорт!

Я и сам думал, не забрать ли, но когда вот так, в приказном порядке… Мне?! Бесит!

Раздаётся телефонный звонок. Ну, хоть какая-то разрядка…

— Алло.

— Егор, привет. Это Юрий Платонович. Как дела у тебя?

— Да всё отлично, спасибо. Собирался вам звонить, но думал, вы на работе ещё.

Я отчитываюсь, о том, что отвёз паспорт и что всё прошло хорошо. Про Гусынину ничего не говорю, чтобы не травмировать маму.

— Мама вот огорчилась, что я работать пошёл. Говорит, не нужны нам эти сорок рублей, немедленно увольняйся.

— Неправда, — хмурится мама, я не так сказала.

— А можно мне с ней поговорить?

Она неохотно берёт трубку и высказывает всё то же, что и мне пару минут назад, а потом долго молчит и слушает, что говорит ей Большак. Наконец, они заканчивают разговор и она выносит вердикт.

— Ладно. Но если бы не вы, я бы ни за что не согласилась.

Я делаю знак, что хочу ещё поговорить с ним, и она отдаёт трубку мне.

— Юрий Платонович, я бы хотел навестить вас. У меня появилась любопытнейшая идея по поводу нашего вчерашнего разговора.

— Сегодня не получится, у меня дела, а вот завтра после работы буду рад тебя видеть. Приходи ко мне, когда освободишься.

Мы прощаемся.

— О чём это ты собираешься с ним разговаривать? — спрашивает мама с подозрением в голосе.

— О шахматной задаче. Мы с ним вчера партию разбирали.

— Ты увлёкся шахматами? — удивляется она.

— Ну, так, совсем немножко…

В прихожей звенит звонок.

— Наташа, наверное пришла, — заявляет мама и идёт открывать.

Но это не Наташа.

— А Егор дома? — спрашивает мальчишеский голос.

— Дома, — отвечает мама. — Здравствуй.

— Здрасьте…

Это Трыня. Хорошо. Это хорошо, что он пришёл.

— Здорово, — говорю я. — Заходи.

Он неловко раздевается, оставляя своё не по размеру большое пальто на вешалке. На нём лоснящаяся от постоянной носки школьная форма и тёмно-зелёная, в клетку байковая рубаха.

— Так, — говорит мама. — Ну, вы развлекайтесь, а я пока займусь ужином.

— Ну как делишки? — спрашиваю я. — С Новым годом тебя.

— Ага, — кивает он, — тебя тоже.

— Кидай кости — показываю я на диван и, подойдя к телеку, заглядываю в программу. — О, «Знак Орла», будем смотреть? Правда идёт уже.

Я вижу, что Трыня хочет что-то спросить, но не желаю затевать разговор дома.

— Сейчас поужинаем, а потом пойдём с собакой погуляем, там и поговорим, — тихонько предлагаю я. — Лады?

Он кивает. Мы начинаем смотреть кино, когда снова звонит телефон.

— Брагин? Это Артюшкин. Не забыл ещё?

— Ага, забудешь вас, — отвечаю я, сразу вспоминая его жёлтые прокуренные усы.

— Вот и правильно, — говорит он. — Тебе меня забывать никак нельзя. Я ведь вообще сейчас для тебя главный человек на этом свете. Докладывай, есть новости?

— Серьёзно что ли? Вот так просто возьму и доложу? Я не один вообще-то. Я могу с вами разговаривать в будние дни только в рабочее время. Так что давайте завтра созвонимся.

— Ты смотри, Брагин, сильно-то не наглей. Ты у меня…

— Мальчики! — раздаётся с кухни. — Идите ужинать.

— Сейчас, мам! — кричу я, прикрыв трубку ладонью, а потом добавляю для капитана. — Не могу сейчас, прошу прощения. Завтра поговорим.

— Ты с кем там опять? — спрашивает мама.

— Да, Серёга звонил.

Мы с Трыней идём на кухню. Сегодня у нас жареная картошка с котлетами из кулинарии и тем самым болгарским перцем, фаршированным овощами.

Ничего особенного, но Трыня наминает с удовольствием. Мама во время ужина мучает его вопросами о интернатском быте. Он отвечает сначала неохотно, а потом будто бы расслабляется и уже сам начинает рассказывать всякие истории.

Мама наливает нам чай и выходит из кухни, оставляя на столе пряники и сухари. С ними он тоже не церемонится. Когда мы заканчиваем и выходим в комнату, она выносит из спальни стопку одежды.

— Андрюша, я тебе подготовила два свитера, пару рубашек и брюки. Это Егоркины. Вещи очень хорошие и практически новые, но ему уже маленькие. Возьми, пожалуйста, надеюсь, тебе они подойдут. А если не подойдут, подаришь ещё кому-нибудь из ребят. Хорошо? Ты не против?

Он смущается, но совсем не возражает против такого дела. Вскоре Трыня начинает собираться и я выхожу вместе с ним.

— Пойду с Раджем погуляю, — говорю я маме.

Я спускаю пса с поводка и пока он носится по снегу, беседую с Андреем:

— Ну что, как там у вас обстановка? Про Джангу слыхал?

— Слыхал, конечно, — кивает он. — Сказали, ты его чуть не убил.

— Да ну, врут. Это он чуть не убил батю моего.

— Ага, про это тоже слыхал.

— Слушай, — останавливаюсь я и поворачиваюсь к нему. — Ты мне объясни, почему вы тогда хотели напасть? Помнишь, когда в кино ходили? Как-то тупо это было, будто впопыхах. Что за хня такая?

— Ну так и было в натуре, — соглашается он, — впопыхах. Там, короче, Каха, сказал Джанге, что ты его, ну… как сказать, короче, ты сказал, что Джанга петух конченый. Ну и у него от этого крыша поехала. Я пошёл типа за тобой следить, ну, когда в кино ходили, а он встретился с Кахой. Каха уезжал за город в санаторий вроде. Он сказал Джанге, что лучше всё решить в его отсутствие, чтобы ему не палиться, потому как на него мусора могут подумать.

— Вот же чмо.

— Ну и, мы тогда из кино вышли, а он поджидал уже у дома, и ещё там один с ним был. Короче, мы в сторонку отошли, а он говорит, щас его валить надо. Я говорю, ты дурак, Джанга, какое валить, Каха отметелить велел. А он мне по башке дал. Я ему, ты чё, мол, ничего же не готово, а ему вообще похер. Сейчас и точка. Я так-то мог бы тебя предупредить, а теперь не получалось. Ну я с ним побазарил ещё малёха, чтобы время затянуть. Пока мы там вокруг дома ещё оббежали,