Зеркало тьмы - Уильям Дитрих

– А в чью обувь собирать мочу? – спросил Фултон.

– Конечно, в сапоги Итана, – не колеблясь, ответил Смит.

– Подождите, – воспротивился я, – а почему не в вашу?

– Потому что это не я заварил эту кашу. К тому же именно вы обнаружили палимпсест.

Мне удалось заставить их проголосовать, но они единогласно проголосовали против меня, а потому вся производимая нами моча перекочевала в мои сапоги, причем мои спутники опорожнялись в них с нескрываемым удовольствием. Затем мы начали тереть пергамент мочой, мало-помалу стирая средневековые письмена и обнажая то, что было написано под ними.

Это оказалась карта с пересекающимися линиями и символами над изображением береговой линии, на которой виднелась бухта с узким устьем и дугообразной чертой, напоминающей забор, пересекающий сухопутную ее часть. Тамплиеры, или кто там заштукатурил ту стену, оставили после себя вовсе не молитвенник, но карту, ведущую куда-то, к чему-то. Не исключено, что она была каким-то образом связана с этим древним оружием, с воспламеняющим лучом Архимеда, изображение которого мы видели в подземелье. К сожалению, на карте не обнаружилось никаких слов, которые указывали бы на месторасположение берега, изображенного на ней. Результатом всех моих стараний стала вымоченная в моче карта неизвестного нам места.

– Почему здесь нет ни единого слова? – спросил Фултон.

– Карта предназначена для тех, кто и так знает, куда направляется, – ответил Кювье.

Смит продолжал изучать карту в сумеречном свете.

– Это место кажется мне отдаленно знакомым.

– Смит, вы у нас картограф.

– Судя по береговой линии, я бы сказал, что это вулканический рельеф, но эта бухта может находиться где угодно.

– Но точно не на Тире, – добавил Кювье, – там нет таких бухт.

– Гейдж, мне кажется, что вы все-таки что-то нашли. Так расшифруйте же, дружище!

– Я почти уверен, что эти линии и цифры что-нибудь да означают.

– Думаете?

– К сожалению, я не силен в разгадывании головоломок. Не нужно было мне становиться охотником за сокровищами.

На решетку нашей тюрьмы опустилась тень.

– Гейдж! Аврора желает видеть тебя!

Мне доводилось охотно соглашаться на приглашения женщин, но наш мрачный трюм я покидал с обреченным осознанием неизбежности встречи с леди Сомерсет. Какой бы восхитительной красавицей она ни была, я все еще носил тот шрам на бедре, который она оставила, вонзив в него индейское копье. Ее новое домашнее животное не без аппетита рассматривало мои ноги, а я был не в настроении для обмена колкостями в отношении нашего прошлого. Тем не менее ее флагманский корабль приблизился к нашей шебеке, чтобы принять меня на борт, а я, судя по всему, должен был с грациозностью балеруна перемахнуть на ее судно. Вместо этого Драгут снял с меня один из кандалов и приказал помыться.

– Ради Аллаха, вы что, промахнулись мимо ведра или обмочились от страха?

– Хамиду, просто я пахну, как пират.

Меня раздели и обдали прохладной морской водой. Затем я вновь натянул свою видавшую виды одежду, причесался, пропустив пальцы сквозь волосы, и, стараясь не потерять равновесие, пересек тонкий трап между двумя кораблями, держась за канат, брошенный мне с корабля Авроры. Не скрою, я ощутил себя немного пиратом и признал, что и в этой профессии есть свои прелести. Но затем я осмотрел головной корабль.

Корабль Авроры «Изида» был больше шебеки Драгута, имел более тяжелую артиллерию и более многочисленную команду, но чистотой мог сравниться разве что с конюшней. Тут и там свисали неподвязанные канаты, латунь позеленела, на палубе валялись холщовые мешки, пустые ящики и бутылки. Свободные от вахты пираты храпели прямо у пушечной тали, и куры клевали зерно, рассыпанное прямо под уставшим баркасом.

Я решил, что американскому фрегату понадобилось бы не более минуты, чтобы превратить эту посудину в груду щепок. Как жаль, что их не наблюдалось на горизонте…

– Я знаю, что вы не привыкли питаться свининой, но не пора ли вам подумать о том, чтобы разводить здесь свиней? – спросил я у своих пленников. – Свинарник у вас вышел на славу.

– Молчать, раб!

За свое остроумие я получил плетью по спине, и в следующую минуту боцман с обезображенным оспой лицом толкнул меня в направлении двери, ведущей в каюту на корме, дверь которой охраняли двое чернокожих пиратов, мускулистых и мясистых, словно два буйвола. Караульные были надменны, как мамлюки, и смотрели на меня с досадой на границе неверия. Должно быть, они считали, что их госпожа могла бы пригласить к себе кого-нибудь получше.

– Не было времени переодеться, – посетовал я.

Они лишь сморщили носы, проверили, нет ли у меня оружия, и протолкнули меня вперед.

– Я расскажу вам, какова она в постели! – крикнул я гоблинам.

В каюте корсара, достаточно высокой, чтобы встать в полный рост, царила приятная прохлада. Стеклянное окошко на корме было распахнуто, и бриз легко дул сквозь решетчатые ставни. Палубу покрывал персидский ковер, а у стен лежало множество подушек, придавая каюте оттенок восточной роскоши. Аврора, как Клеопатра, возлегала на гамаке, мерно покачивающемся в ритме волн. Свою боевую экипировку она сменила на простую льняную сорочку, которая, впрочем, не скрывала пышности ее форм. Ее изящную шею украшало изумрудное ожерелье испанского происхождения, а изумрудные сережки отражали глубину ее глаз. Тонкие пальцы светились и мерцали кольцами, а запястья и лодыжки покрывало достаточное количество браслетов, чтобы ее можно было использовать в качестве якоря, если б нам довелось потерять корабельный. Я, как никто другой, знал, что она за злобная ведьма, но это знание отошло на второй план, когда я наблюдал, как она, соблазнительно изогнувшись в гамаке, пьет из золотого кубка своими пухлыми губками. Черт побери, я ничего не мог с собой поделать и мгновенно возбудился. Если б только она не держала в руках пистолет и не была похожа на Астизу так же, как кобра похожа на соловья…

Ее мастиф, пристально наблюдавший за мной из угла комнаты с глухим рыком, тоже не добавлял романтики.

– Тихо, Сокар, – приказала Аврора. Сокаром, если я не ошибаюсь, звали одного из египетских богов подземелья, и этот монстр, доходивший мне до пояса, как нельзя лучше подходил под описание одного из темнейших демонов царства Аида.

– Та камера, в которой ты оказался, это нечто вроде предисловия к тому, как могут продолжиться наши отношения, – начала она безо всякой преамбулы; никакая вуаль не могла скрыть ее натуры доминирующей хищницы. – Могу заверить тебя в том, что темницы Триполи много, много хуже, а ожидаемая продолжительность жизни рабов Караманли значительно ниже, чем у моряков на судне, охваченном желтой лихорадкой. Тебе, как рабу, всегда будет не хватать воды, поддерживать чистоту будет просто невозможно, а твое ослабленное и изможденное тело покроется отвратительными волдырями и гнойниками. Хлысты и палки оставляют раны и рубцы, которые краснеют и испускают зловонный гной, волосы выпадают целыми клоками. Суставы болят день и ночь, зубы гниют, язык распухает, ты быстро теряешь зрение.