Царь живых - Виктор Точинов

Полухин смотрел виновато и затравленно. Дома ждала Натали, уверенная, что Ваня найдет способ развязаться с этим кошмаром. А способа не было. Пойти по приблизительному (более чем приблизительному – линия ломаная!) утреннему пеленгу, осматривая все объекты? Не выход. На заброшенные фабрики, благо их не так много, может, времени до ночи и хватит… Но подвалы домов? Всех – и жилых, и расселенных? Подвалы прочих зданий и сооружений? Наконец, на закуску, все подземные коммуникации? Дивизия полного состава до заката могла управиться. Но без гарантий.

Способа не было.

Зато был вовремя подвернувшийся специалист по вампирам.

Удивительно вовремя… бывают же совпадения, а?

Единокровный брат Адель.

Всадник на вороном коне. Дэн.

Несмотря на характерное имя, Иванушкой-дурачком он не был – дурачком, доверчиво ступающим за клубком по неведомой дорожке в поисках того-сам-не-знаю-чего.

И не был романным героем, вроде бы и умным, и проницательным, но по воле автора прозревающим лишь к кульминации: ах, ах, ах! это не дерево, это злой крокодил!

Что его ведут, Ваня понял давно.

Дракон издыхал.

Дракон тянулся на север, к покрытому льдами океану – умерить, притушить пожирающий нутро огонь.

Не дотянулся.

Издох…

И все птицы неба тьмы веков пожирали и растаскивали труп дракона – остался лишь огромный хребет, вросший в землю с юга на север, от жарких степей до студеного океана.

Так описывают происхождение Уральских гор романтики. Реалисты и практики гнусят что-то про платформы и геосинкинали, про восходящие тектонические движения, про… А ну их, реалистов. Скучно. Пусть уж будет дракон.

Кулом берет начало на Полярном Урале – сиречь в самой пасти дракона. И текут ледяные воды его через тундру, мимо сопок-гольцов, и через лесотундру, издалека похожую на самый банальный еловый лес средней полосы… Похожую – лишь подойдя вплотную, можно увидеть, насколько ели ниже обычных и как далеки друг от дружки – корни широко раскидываются по тончайшему слою оттаявшей над мерзлотой почвы.

А Кулом катит и катит серо-стальные воды по бескрайней и безлюдной равнине – и кажется: течет бесцельно, никому не нужно, в никуда… Течет совершенно напрасно и исчезает где-то за горизонтом в разверстой пасти земли, бесследно поглощающей реку…

Но это только кажется…

Парма.

Сероватая, как сталь клинка, вода Кулома лижет берег у их ног. У ног мальчика и женщины.

Чуть накренившийся бревенчатый дом. На двери тронутый ржавчиной замок. Окна – в бельмах ставень. У северной стены, в тени, – скукоженный, почерневший, но не исчезнувший сугроб – такой здесь июнь.

Марья молчит. Она родилась и выросла в этом доме – и покинула его навсегда. Она думала – навсегда. Все возвратилось страшным сном. Теперь это их дом. Ее и сына. Сына Андрюши.

Нареченного Царя Живых…

Что его ведут, Ваня понял давно.

Только полный дебил мог по-прежнему считать все происходящее набором совпадений и случайностей. Ваня дебилом не был.

И в самом деле интересное кино получается: “Хантер”, по разным причинам две недели не охотившийся, – наконец выезжает. Выезжает на птицефабрику, где Полухин случайно обнаруживает девушку Наю. Девушку лишь по виду. Девушку, имеющую обыкновение ночевать на сырой земле – и каждый раз на новом месте. Но в эту ночь Ная ночует на фабрике – совпадение. Бывает.

И здесь же, в подвале, Ваня обретает непредставимый ранее дар. От кого обретает? На работу Наи такой подарок не похож… Наин дар – вот он, пожалуйста… У Полухина. Во всей красе. Так что даритель кто-то другой… Но именно здесь и именно сейчас. Опять совпадение… Бывает.

Совпадение номер три: все вышеизложенное как-то так случайно совпадает во времени с моментом, когда Ваня всерьез задумывается о смысле своего пребывания в “Хантере” – вернее сказать, доходит в этих раздумьях до крайней точки. До поворотной точки. По другому совпадению, и “Хантер” (в лице Прохора), похоже, тоже начал о чем-то таком задумываться. И к вечеру пятницы до кое-каких выводов дошел. Так совпало.

На этом фоне о совпадении приступа любовного томления у Полухина с пробуждением Наи (только что летаргически, никак не растормошить, спавшей) – о таком совпадении и говорить не стоит. Смешной пустяк.

Ну вот вроде и все, больше в ночь на субботу интересных совпадений не было. Зато субботним утром и далее…

Если коротко: сначала и Ваня, и Слава почти одновременно обнаруживают, что принесли-таки кое-какие трофеи из подвала, не порадовавшего обилием хвостов и ушей… Вот это, пожалуй, единственное случайное совпадение: чуть задержись либо поспеши сие осознание и понимание – ничего кардинально бы не изменилось.

Дальше начинаются встречи-совпадения: Славика с Наташей, Вани с Адель. Весьма маловероятные совпадения: Полухин в жизни не подсаживался на скамейки к одиноким девушкам, а Ваня чаще всего десятой дорогой обходил тусовавшихся на “Луче” толканутых. Но вот совпало, что поделаешь…

И начинается форменная свистопляска.

Наташа своим диким рассказом (а поди не поверь – когда тут, опять по совпадению, дар чуять ложь прорезался!) берет за руку и прямиком вводит в мир вампиров, оборотней и прочих инкубов-суккубов. Причем, что интересно, вполне

реальных и материалистичных вампиров – отбрасывающих тень, отражающихся в зеркалах и даже позволяющих запечатлеть себя на рентгеновской пленке. Никакой мутной мистики. Загадки есть, но – чисто физиологические и психологические. Адель же… Адель… Адель напрямую выводит на Дэна. На человека, сумевшего при самом мимолетном знакомстве внушить к себе уважение, но – вот уж совпадение так совпадение – интересующегося вампирами. На вполне научной основе.

И – опять Адель! – приводит Ваню к гадалке. К астральной многостаночнице мадам Клементине. Которая выдала предсказание в повелительном наклонении, больше похожее на инструкцию. На приказ. Не совсем пока ясный ввиду отсутствия части вводной информации, но тем не менее…

Кстати, изреченное Клементиной интересно и следующим: пророчица лгала – когда исследовала ладонь Адель. И была правдива – когда удивленно бормотала себе под нос в самом конце сеанса. Так утверждал дар. Но про самое главное, про касавшееся Вани пророчество-приказ, – дар молчал. Напрочь. Поневоле подумаешь, что мадам ничегошеньки в тот момент сама не говорила – лишь работала живым ретранслятором. До сих пор такой результат в работе дара, вернее, отсутствие результата, был в одном-единственном случае: когда Наташа с Полухиным тупо озвучивали чужие, навязанные им “да”. (Овсянка м-ра Полански не в счет – тот сам не понимал, что изрекал, и окружающие тоже – где уж тут дару разобраться…)