Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена? Правда Сталина - Арсен Мартиросян

Так или иначе, на Гитлер и его окружение в конечном итоге уразумели, что же сделал Сталин, и даже то, почему он опубликовал то сообщение в прессе на следующий день. Ведь вся простенькая хитрость факта публикации была в том, что сообщение по радио и даже официально переданный германскому послу текст этого сообщения в анналы истории не подошьешь — такая мразь, как Гитлер, преспокойно сделал бы вид, что ничего подобного не видел, не слышал и даже не получал. А вот против публикации в прессе, тем более в сочетании с радиопередачей, которую слышал весь мир, и официально переданным послу текстом — тут уж против истины не попрешь. Вот это-то нацистские шакалы уразумели живенько.

Однако же уразуметь-то уразумели, но тем не менее сочли целесообразным пуститься во все тяжкие в целях провоцирования Москвы на новые, но изначально обреченные на безрезультатность инициативы в расчете на то, что пока Москва будет этим занята, сосредоточенным на западных границах советским войскам не будет отдан приказ о переходе в состояние полной боевой готовности.

Поскольку именно с 13 июня во всех сообщениях разведки окончательно и категорично зазвучала дата 22 июня, о которой он уже знал, Сталин произвел контрольную проверку того, насколько точно он понял ситуацию. Дело в том, что, как указывалось выше, разведка погранвойск располагала точными данными о том, что именно 13 июня 1941 г. начнется финишное выдвижение германских войск вторжения на исходные для нападения позиции, что, кстати, точно совпадало и с брехней самого Гитлера о месячном сроке и что в совокупности с другими данными как раз и послужило основанием для появления Сообщения ТАСС именно 13 июня 1941 г.[137] Однако к вечеру 13 июня погранразведка получила немедленно доложенные Сталину данные, что гитлерюги внезапно перенесли начало выдвижения войск на исходные для нападения позиции на 18 июня — видать, Сообщение ТАСС в чем-то все-таки подействовало[138].

15 июня погранразведка вновь получила документальное подтверждение срока 18 июня — населению приграничной с СССР полосы шириной от 3 до 20 км было приказано германскими властями покинуть места своего проживания к 4.00 утра 18 июня[139].

И как только погранразведка подтвердила начало выполнения этого приказа, т. е. зафиксировала начало выдвижения германских войск на исходные для нападения позиции, Сталин немедленно произвел контрольную проверку для окончательного установления точности своего понимания ситуации, после чего принял наиважнейшее решение.

…Tym вот что еще очень важно. Во-первых, одновременно с донными погранрозведки 16 июня 1941 г. в Москву поступило срочное сообщение неутомимой «Альты», в котором со ссылкой на того же «Арийца» уточнялся срок нападения — 22 нюня 1941 г., причем «Ариец» в свою очередь уже прямо ссылался на штаб Верховного командования вермахта (см. Лота В. «Альта против «Борбароссы» М., 2004. С 310).

Во-вторых, считаю своей священной обязанностью особо подчеркнуть заслуги разведки погранвойск, а также районных и областных отделов и управлений НКВД и НКГБ СССР приграничных областей. Дело в том, что особенно в последние полтора месяца до нападения Германии, но более всего в последние полторы недели перед агрессией указанные выше подразделения советских органов госбезопасности исполняли фактически функции cmpатегической разведки, точно указывая и время нападения и даже дату нападения Германии. Более того, фактически стратегическая по своему значению информация этих органов, несмотря на всю незатейливость ее происхождения, сыграла колоссальную роль в проверке и подтверждении информации зарубежных резидентур разведки и, в совокупности с иной развединфармацией, послужила аснованием для принятия Сталиным особо важного решения накануне войны.

Это благодаря им внимание руководства страны было заострено на следующих фактах, имевших стратегическое значение:

— что с середины мая и до 18 июия 1941 г. погранразведкой безукоризненно четко, по всей линии западной границы фиксировалась работа многочисленных рекогносцировочных групп во главе с генералами и офицерами вермахта;

— что забрасывавшаяся в мае и начале июня 1941 г. на советскую территорию, но своевременно арестованная чекистами агентура германмской разведки не только не имела при себе радиостанций, но и, что было особенно важно в тех условиях, обязана была возвратиться в рейх 15 — 18 июня;

— что с середины июня началась заброска на советскую территорию диверсионных групп, в задание которых входили широкомасштабные диверсионные действия, к которым они обязаны были приступить, как только начнется война;

— что 21 июня 1941 г. погранразведка уже располагала абсолютно неопровержимыми данными о том, что нападение произойдет на рассвете 22 июня, т е. в 4.00 утра (см. Попов А. 15 встреч с генералам КГБ Бельченко. М, 2002. С. 121 — 122).

В сочетании с иной информацией разведорганов СССР эти данные сыграли колоссальную роль в принятии руководством СССР важнейших решений, прежде всего о заблаговременном выдвижении войск как из внутренних округов в сторону границы (как указывалась выше, оно было принято в середине мае), так и из тылов приграничных округов в сторону границы (оно было принято 12 июня).

Но более всего и также в сочетании с иной развединформацией эти данные сыграли роль в принятии Сталиным чрезвычайно важного решения, о котором речь пойдет ниже.

А суть контрольной проверки свелась к тому, что 18 июня 1941 г. Берлину было предложено принять Молотова с визитом, однако в ответ немедленно был дан «решительный отказ»![140]

…Из этого предложения в Берлине мгновенно поняли главное — в дневнике статс-секретаря Вайцзеккера 18 июня 1941 г. появилась следующая эапись: «Главная политическая забота, которая имеет место здесь (т. е. в Берлине. — А. М.), — не дать Сталину возможности с помощью какого-нибудь любезного жеста спутать нам в последний период все карты»[141].

И как только отказ был получен, больше никаких сомнений у Сталина не было — война грянет через 4 дня!

И именно в тот день, 18 нюня 1941 г., Сталин принял исключительно важное для восстановления подлинной правды решение. Решение, которое не то чтобы в корне переворачивает все насильственно вдолбленные в массовое сознание и историю представления о его действиях накануне войны, но и попросту не оставляет даже камня на камне от той чудовищной лжи, которой нас десятилетиями потчуют все мемуары, в т ч. и Жукова, а также всевозможные «исследования». Решение, о котором десятилетиями молчат, прямые следы которого в архивах, очевидно, уже уничтожили, позабыв, правда, что самая прямая линия между двумя точками — это кривая: сохранились хотя и окольные, косвенные, но письменные следы, которые мы воспроизведем чуть ниже.