Разведка "под крышей". Из истории спецслужбы - Михаил Болтунов

Деятельность центральных органов военной разведки в период реформ 1905–1912 годов, неразрывно связана с функционированием важнейшего института — регулярных зарубежных сил — «гласных» и «негласных» (тайных) военных агентов.

В эти годы официальные военные агенты Российской империи находились в большинстве европейских стран, а также в Японии, Китае и Северо-Американских Соединенных Штатах. Некоторые из них имели помощников.

В инструкции 1905 года говорилось, что они «назначаются для поставления правительству возможно полных, точных и своевременных сведений о военных силах и средствах иностранных государств».

В послевоенное десятилетие в деятельности военных агентов возникало много проблем, но были две кардинальные — резкое недовольство «технических управлений» военного ведомства уровнем поставляемой развединформации, а также споры и дискуссии по поводу насаждения тайной агентуры.

Оба этих вопроса стояли достаточно остро. В связи с резким возрастанием роли современного оружия и боевой техники от военных агентов ждали конкретных данных по современным видам вооружения. Увы, большинство из них были технически некомпетентны.

Справедливости ради надо сказать, что все агенты имели хорошее образование, окончили лучшие кадетские корпуса, включая самый привилегированный — Пажеский, военные училища, академию Генштаба. Но, как правило, по своей воинской профессии они были пехотинцами, кавалеристами, изредка артиллеристами. А об инженерах и говорить не приходилось. За десятилетие их в корпусе военных агентов оказалось всего двое — полковники Александр Михельсон и Федор Огородников. Первый проходил службу в Германии, второй в Китае. Оба они выпускники Николаевского инженерного училища. Кстати, и тот и другой на военно-дипломатической и раздведывательной работе показали себя с самой лучшей стороны. Так, Алексей Игнатьев назвал Михельсона «выдающимся русским военным агентом». К сожалению, таких, как Михельсон, образованных в техническом плане, были единицы. Отсюда и недовольство их коллег из артиллерийского и инженерного управлений.

Главное управление Генштаба пыталось поправить положение. В начале 1906 года созвали специальное совещание, пригласили представителей различных управлений и попытались составить программу для военных агентов. Шаг был, безусловно, верный, ибо у офицеров, работающих за рубежом, не существовало даже примерного перечня военно-технических новинок, подлежащих добыванию.

Генштаб выслушал немало горьких упреков. Главное артиллерийское управление критиковало руководителей разведки за то, что им самим запрещали иметь агентуру за рубежом, а военные агенты ничего толкового не представляли. Командировки нескольких артиллерийских офицеров за границу оказывались малоэффективными.

Предложение «пушкарей» было таково: пересмотреть состав агентуры и включить в нее специалистов артиллерийского дела. Там, где нет таких специалистов на постоянной основе, при необходимости командировать их для совместной работы с военными агентами.

Главное инженерное управление, в свою очередь, указывало, что оно получает сведения от иностранных фирм. Но сведения эти следует постоянно держать под строгим контролем, ибо фирмы часто предлагают то, что оказалось не пригодным на родине. Инженеры также отметили, что донесения военных агентов по техническим вопросам носят случайный характер и не основываются на строгой программе.

Вывод напрашивался сам собой — создать такую программу.

С этой целью Главные управления представили перечни необходимых им сведений. Никто не поскупился. Когда в ГУГШ сведения свели воедино, получился достаточно обширный план, который и выполнить-то вряд ли кому было под силу. Его и не выполнили.

К «техническим вопросам» вернулись через несколько лет, в 1910 году. На сей раз планов не составляли. Решили назначить военным агентам помощников по технической части. Первыми «пом. по техов» должны были получить агенты в Австро-Венгрии и во Франции. Однако назначения не состоялись. Министерство финансов отказалось выделить деньги под эти должности.

Поскольку все попытки ГУГШ хоть как-то укрепить техническую сторону разведки рухнули, в инструкции 1912 года указывалось, что военные агенты должны заботиться о военно-технических и новейших усовершенствованиях, но делать это с «особой разборчивостью». Руководство, по сути, призывало проводить предварительную экспертизу. Только не указывало, где на это брать деньги. Видимо, надеялось, что агенты сделают это за свой счет.

В послевоенный период становилось все более понятным, что требования к качеству и уровню развединформации возрастают. Нужны не сведения, полученные в салонных беседах и сплетнях, а действительно важные государственные тайны, секреты стратегического плана. Касалось это в первую очередь потенциальных противников России.

Словом, возможности получения разведсведений официальным путем были практически исчерпаны. Следовало искать, заводить, насаждать тайную агентуру. А это совсем иное, чем блистать в свете.

В 1909 году в Главном управлении Генштаба был подготовлен проект «Указаний военным агентам по ведению нелегальной разведки».

Эти указания вместе с новой инструкцией разослали на отзыв. И если инструкция у военных агентов не вызвала споров, то проект указаний, наоборот, был подвергнут критике и, по сути, отвергнут.

«Требования и указания военным агентам по ведению негласной разведки, — писал полковник Евгений Миллер, находившийся в Италии, — следует признать едва ли выполнимым по следующим причинам.

Военные агенты — лица, официально находившиеся на виду у всех, за ними весьма легко может быть установлено самое внимательное наблюдение со дня прибытия в государство. Поэтому можно быть уверенным, что военный агент очень скоро будет скомпрометирован, а созданная им организация тайной разведки будет нарушена.

Поручая кому-либо организацию такого деликатного дела, как тайная разведка, необходимо поставить его в наиболее благоприятные условия для выполнения данной ему задачи; между тем положение военного агента является наименее благоприятным для организации и ведения тайной разведки, требующих постоянных секретных сношений с агентами.

Поэтому, казалось бы, можно сделать единственно логичный вывод, что организация и ведение тайной разведки должны быть возложены на офицера Генерального штаба, но не в роли военного агента или вообще официального лица, а проживающего в любом городе данной страны, предпочтительно не в столице и имеющего вполне определенное частное занятие».

Своему коллеге в Риме вторит военный агент в Турции полковник Иван Хольмсен. «Прочная организация… тайной разведки требует сумм значительно превосходящих, чем существующие теперь отпуски.

Замечу; в частности, ч/wo ведение военными агентами в Румынии тайной разведки представляется делом весьма и весьма рискованным. Небольшие размеры государства и города Бухареста чрезвычайно облегчают наблюдение за военным агентом, если последний не скомпрометировал себя до настоящего времени (объяснение чему скорее в убеждении румынского правительства, что военная разведка в Румынии возложена лишь на штаб Одесского военного округа.