Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

отца, оставив после себя младенческую дочь. Его брат, Филипп V, был убит в 1322 году дизентерией, эндемической болезнью антисанитарных средневековых дворцов. Он тоже оставил только дочерей. Третий брат, Карл IV, процарствовал всего шесть лет, когда умер от неизвестного недуга в феврале 1328 года. Как единственный сын Филиппа IV Красивого, доживший до тридцати лет, Карл IV имел больше шансов обзавестись наследником, но это у него не получилось. Его первая супруга была заключена в тюрьму за прелюбодеяние после известного скандала, а вторая родила сына в 1324 году, но и мать, и ребенок умерли через несколько дней. Его третья супруга, Жанна д'Эврё, была на седьмом месяце беременности, когда Карл IV умер. Впервые за более чем три столетия не было очевидного наследника мужского пола, который мог бы стать преемником короля Франции.

Великолепные похороны Карла IV завершились 5 февраля 1328 года. Через несколько дней после этого в Париже состоялась судьбоносная встреча великих людей королевства. Семью покойного короля представляли его двоюродные братья графы Валуа и Эврё, а также представители короля Англии, который был сыном сестры покойного, а также герцогом Аквитанским. Присутствовали еще пять пэров Франции, трое из которых, герцоги Бретонский, Бургундский и Бурбонский, были членами королевского рода. Другие были связаны с ним более отдаленными кровными и вассальными связями — цементом любого средневекового сообщества. По-видимому, целю собрания было выбор регента для управления Францией в течение последних двух месяцев беременности королевы. Однако, хотя вопрос о престолонаследии не стоял на повестке дня, его вряд ли можно было исключить из обсуждения, поскольку к этому времени стало ясно, что если королева родит дочь, ребенок не унаследует корону.

2. Французская королевская преемственность

Хотя последующая традиция придала этому правилу силу незапамятной древности, это было скорее правило силы, чем принципа, причем недавнего происхождения. В течение многих лет француженки без проблем владели дворянскими вотчинами, а за пределами Франции они наследовали королевства, включая Венгрию, Неаполь и Наварру, которыми правили младшие ветви династии Капетингов. Поэтому для современников было далеко не очевидно, что Филипп V должен был стать королем Франции в 1316 году вместо малолетней дочери своего предшественника. То, что ему это удалось, объясняется, прежде всего, его сильным характером и многочисленным вооруженным отрядом. Тем не менее, Филиппу V пришлось откупиться от притязаний племянницы и протестов некоторых важных дворян обещанием большого жалования. Напротив, в 1322 году, когда умер сам Филипп V, его дочери были отодвинуты в сторону без всяких возражений. Практика быстро превратилась в закон. Вопрос, возникший в 1328 году, был более сложным: если женщина не могла наследовать корону, могла ли она, тем не менее, передать право наследования своим потомкам? Ближайшим родственником Карла IV по мужской линии был король Англии, который был единственным потомком Филиппа IV Красивого мужского пола, но только через его мать Изабеллу. Ближайшим родственником по мужской линии после Эдуарда III был Филипп, граф де Валуа, который был племянником Филиппа IV Красивого и внуком Филиппа III по мужской линии. Если правило, исключающее женщин от наследования французского трона, было оправдано их некомпетентностью в управлении государством, то не было причин, почему это должно распространяться на их сыновей. Но, возможно, оно было оправдано какой-то более духовной привязанностью к понятию престолонаследия по непрерывной мужской линии. Филипп Валуа и его сторонники утверждали, что это так. Они также требовали, чтобы граф, как старший мужчина в линии наследования престола, стал регентом.

Хотя принципиальный вопрос не должен был решаться в феврале 1328 года, те, кто помнил события 1316 года, прекрасно понимали, что если граф Валуа станет регентом, то ему будет трудно помешать сделать себя королем, если Жанна д'Эврё родит девочку. Знали это и англичане. Их представители (вероятно, постоянные поверенные Эдуарда III в Парижском Парламенте) энергично отстаивали претензии своего господина на регентство, а также на престолонаследие. Многие "сведущие в гражданском и каноническом праве" были согласны с ними. Но их заставили замолчать. Похоже, что у Эдуарда III не было сторонников среди тех, кто имел вес. Никто из принцев крови не поддерживал его. Даже его тесть, Вильгельм I, граф Эно, поддержал его соперника. Поэтому Филипп Валуа стал регентом, а когда 1 апреля 1328 года королева Жанна родила дочь, он сразу же принял титул короля. Единственное открытое противодействие принятию короны Филиппом VI исходило от неспокойных фламандцев, находившихся на последней стадии кровавого восстания. В отчаянии они послали бургомистра Брюгге в Англию, чтобы предложить Эдуарду III свою поддержку. Предложение оказалось бесполезным, и за свою неосмотрительность бургомистр был схвачен, подвергнут пыткам и повешен по приказу французского правительства.

"Мать не имела никаких прав, как и сын", — рассудительно заметил хронист из Сен-Дени. Однако магнаты в 1328 году, хотя, несомненно, были рады юридическому обоснованию своего решения, вряд ли нуждались в нем. В другом объяснении хрониста, что французы были обеспокоены перспективой получить иностранного правителя, было гораздо больше правды. Эдуард III, хотя и был французом в своих собственных глазах, был, безусловно, чужим для французов. Более того, у них были и другие причины выступать против него. Его назначение регентом было бы насмешкой, ведь пока он сам был несовершеннолетним. Его воцарение в качестве короля принесло бы реальную власть во Франции его матери, чьи недавние проступки там хорошо помнили. Для сравнения, Филипп Валуа был тридцатипятилетним мужчиной, чей отец, Карл Валуа, был великим героем среди высшей знати Франции, опорой государства и человеком значительных политических связей. По праву рождения Филипп Валуа занимал место в центре политической жизни Франции, в то время как его соперник по рождению был не более чем внуком Филиппа IV Красивого, посторонним человеком для всех, кроме генеалогов[147].

Вопрос о том, имел ли Филипп VI какие-либо другие преимущества, кроме рождения и возраста, часто обсуждался в его время. Его ранняя юность прошла под сенью властного отца. Карл Валуа был человеком большой энергии и неограниченных, но не оправдавшихся амбиций, всю жизнь воевал, командуя французскими армиями в Нидерландах и Гаскони, и был авантюристом, действовавшим на свой страх и риск во многих других местах. Вторжение в Италию в 1302 году не принесло ему ничего, кроме безвестного уголка в Аде Данте. Замыслы в отношении Священной Римской империи и стремление возродить и управлять Латинской империей на востоке были лишь самыми впечатляющими из его многочисленных неудач, симптомами романтического, импульсивного характера и полного отсутствия политического мышления. Дома он был безрассудно щедр, содержал внушительную свиту и умер оставив большие долги. Некоторые из этих качеств унаследовал и Филипп VI. Угрюмый, нерешительный и непредсказуемый, в этом отношении совершенно не похожий на Карла, Филипп VI обладал безрассудной импульсивность и романтическими амбициями своего отца. Он также был склонен к длительным приступам нервозности, неуверенности