Кто стреляет последним - Фридрих Незнанский

— Нет. И никакой бумаги. Вообще-то мы всегда сами решаем эти проблемы. Но раз вы говорите, что это вам нетрудно, не откажемся.

Гости уехали. Было уже начало одиннадцатого. Марат все чаще и нетерпеливее поглядывал на часы. По его приказу Гарик связался по радиотелефону с одной из машин. Сообщил: все в порядке. Ждут. Дома света нет. Сергуня на месте, как раз против подъезда.

И едва он положил трубку, в комнате Вадима зажегся свет.

Вадим уже даже слегка задремал на своем диванчике, как неожиданная мысль заставила его вскочить. «За мной же сейчас приедут!» — сообразил он и поразился тому, что раньше эта совершенно очевидная мысль не пришла ему в голову. И сомнений быть не могло. Ни малейших! Они уже наверняка съездили в Перхушково, никого там не нашли и поняли, что он предугадал их намерения. И сейчас у Марата — только он сам. Нужно смываться. Как можно быстрей!

Вадим поспешно натянул куртку, рассовал по карманам и за пазуху пачки долларов, машинально проверил, выключен ли газ, погасил свет и выскочил из квартиры. И прямо на крыльце нос к носу столкнулся с Сергуней, который стоял на ступеньках и целил из кольта прямо Вадиму в лоб.

— Вадик! — почти пропел Сергуня. — Если бы ты знал, как я рад тебя видеть!

Судя по тону, он основательно набрался, ожидая Вадима.

— Ну-ка лапки на машину! — приказал он и обыскал Вадима. Вытащил из-за пазухи две пачки баксов, разглядел их при свете фонаря над подъездом и восхитился: — Бабулечки! Вот они, наши бабульки! Приехали, родненькие! — Он повертел их в руках, понял, вероятно, что все деньги в карманы его куртки не поместятся, и кинул пачки на место — под ковбойку Вадима. — Сам Марату отдашь! Чистосердечное признание смягчает ответственность!

И расхохотался собственной шутке.

— Садись! — ткнул он кольтом на пассажирское сиденье. — И без фокусов!

Вадим понял, что сопротивляться бесполезно. Пьяный, пьяный, а пистолет был у Сергуни в руке.

— Если бы ты знал, какие люди хотят тебя видеть, ты бы просто лопнул от гордости, — продолжал Сергуня, заводя машину. — Или вознесся бы на небеса. И вознесешься, гад буду. Если не будешь вести себя разумно. Ну, в путь!

Он лихо развернулся и снес багажником стол, за которым местные пенсионеры забивали «козла».

Вадим протянул руку к ключу зажигания и заглушил двигатель.

От возмущения Сергуня даже задохнулся.

— Да ты!.. — Он ткнул стволом кольта в бок Вадима. — Да я тебя сейчас!..

— Стреляй, — сказал Вадим. — По крайней мере, убьешь, а не сделаешь инвалидом в аварии. Не светит мне инвалидная коляска и переломанный позвоночник.

До Сергуни тоже начало кое-что доходить. Не выпуская из руки кольта, обошел вокруг машины, крепко выматерился, увидев помятый багажник, и, вернувшись, бросил ключи зажигания Вадиму:

— Рули! В «Русь». Но смотри! — Он помахал кольтом. — Если что… понял?

И плюхнулся на пассажирское сиденье.

Вадим перебрался на водительское место, удобно — по длине и наклону — подогнал сиденье и включил двигатель. Приборная доска подсветилась приятным зеленоватым светом, только какая-то красная лампочка мигала, ни на что не реагируя. Вадим пригляделся, понял: не пристегнуты ремни безопасности. Пристегнул свой. Лампочка продолжала мигать. Вадим бросил Сергуне:

— Ремень надень!

— Да пошел ты со своим ремнем! — отмахнулся Сергуня. Освободившись от необходимости вести машину, он крепко отхлебнул из горлышка «Абсолюта» и совсем расчувствовался. — Теперь тебе, Вадик, хана, — разглагольствовал он. — Если бы ты знал, какие люди жаждут тебя видеть! Какие люди! Марат — само собой. А еще двое — из Риги. Ты бы на них посмотрел! Ребята — полный супер!

Вадим слушал вполуха. Машина была, конечно, что надо. Вадиму уже случилось прокатиться на ней — после стычки в развалинах детского санатория, но он снова — хотя обстановка к этому совершенно не располагала — восхитился совершенством Сергуниной «бээмвухи». Он аккуратно провел ее переулками и вывернул на кольцевую. Перед поворотом заметил две «шестерки», на обочине, без огней, В каждой было по два человека. Пропустив Сергунину «бээмвуху», они тоже выехали на кольцевую. Одна резко пошла вперед и обогнала Вадима километра на полтора. Вторая отстала и держалась сзади в полукилометре.

«Подстраховались», — понял Вадим. Но это сейчас не имело никакого значения.

Сергуня еще прихлебнул из бутылки. Кольт мешал ему закурить, и он сунул его за ремень брюк.

— А знаешь, кто еще тебя с нетерпением ждет? — продолжал Сергуня. — Гарик. Да, Гарик! У него даже руки чешутся от предвкушения встречи с тобой. В свое время Марат прикрыл тебя, не отдал ему, а сейчас понял: маху дал. Так что веселенькая у тебя сегодня будет ночка, ох веселенькая!

Мигающая лампочка на панели раздражала Вадима.

— Пристегни ремень, — снова сказал он Сергуне.

— Вот комик! — поразился Сергуня. — Ему жить осталось всего-то часа два-три, а он — про ремень!

И даже не столько эти слова, сколько их наглый, вызывающе самодовольный тон решил судьбу дела. На спидометре было сто тридцать. Вадим догнал до ста пятидесяти. Задняя машина отстала. Справа на обочине Вадим увидел скопление асфальтоукладчиков и резко повернул руль вправо. «Бээмвуха» правым боком со всего размаха врезалась в огромное литое колесо. Вадима ударило ремнями по плечам и так швырнуло вперед, что он головой разбил лобовое стекло. Сергуню же от удара с чудовищной силой выбросило через лобовое стекло вперед, он пролетел метров десять и головой врезался в приподнятый нож бульдозера. Когда Вадим, плечом высадив заклинившуюся водительскую дверь, выбрался из машины и подбежал к нему, Сергуня был уже мертв.

Вадим быстро осмотрелся. Дорога была темная, пустая. Только сзади маячили огни второй машины. Раздумывать было некогда. Вадим перебежал кольцевую, скатился с насыпи и углубился в окружающий дорогу березнячок, за которым светились огни Москвы.

Турецкий и Косенков приехали на место ночной аварии в десятом часу утра. Дежурная следственно-оперативная группа уже заканчивала свою работу. Место происшествия было сфотографировано, труп увезли в морг еще ночью. Лишь на ноже бульдозера, в который врезался водитель, мелом было обрисовано место удара, а на асфальте рядом с бульдозером — положение тела, в котором он, уже мертвый, лежал.

Картина для оперативников была совершенно ясной. Бутылка «Абсолюта», почти пустая, закатившаяся после удара под сиденье, подтверждала общее мнение. Темно. Скорость далеко за сто двадцать, шансов уцелеть у него не было никаких. Машину изуродовало и развернуло так, что неясно было даже, в какую сторону она ехала. Только по тому, что водитель вылетел вперед, высадив своим телом лобовое стекло, можно было определить направление движения.

Протокол осмотра места происшествия был уже составлен, вызвана аварийка, и только эксперт-криминалист из НТО, научно-технического отдела ГУВД, все еще ходил вокруг останков машины, время от времени озадаченно почесывая в затылке.