Лагерь «Зеро» - Мишель Мин Стерлинг

был единственный способ вывести Флик на рынок.

– А если бы вы продавали его таким, какой он есть? – спросила Роза.

– Как инструмент наблюдения и сбора данных? – настроение Дэмиена внезапно улучшилось, и он рассмеялся. – Какое забавное соображение.

Он отправил в рот желтый кусок джекфрута, задумчиво прожевал и продолжил:

– Вживление при рождении никогда бы не стало нормой, не говоря уже о самом Флике. Нет, все случилось так, как и должно было. Свобода. Связь. Надежда. Легче продать оптимистичную идею, чем компрометирующую.

– Раньше я беспокоилась, что из-за Флика становлюсь сама не своя, – призналась Роза.

– Почему?

Она помолчала, а затем ответила:

– Не могла отчетливо вспомнить, кто я такая и чего хочу.

– Как после лоботомии, – кивнул Дэмиен. – Обычная реакция на злоупотребление. Пользователь испытывает отчетливое ощущение разъединения. В частности, кора головного мозга, которая архивирует память, при длительном использовании темнеет. Она буквально начинает отключаться. Мы провели тесты, доказывающие этот эффект.

– И что вы сделали с результатами?

– Ровным счетом ничего, – усмехнулся Дэмиен и отправил в рот очередной кусочек джекфрута.

– Зачем тогда их проводить?

Он глянул на Розу с раздражением.

– Ты же умная. Неужели считаешь, что я продолжал бы использовать то, что подвергает опасности мой собственный мозг? Или что я позволю тебе, или Авалон, или любому из клиентов «Петли» подвергнуться риску стирания? У нас есть веские доказательства того, что с каждым годом использования Флик стирает все больше воспоминаний. К выходу на пенсию первое поколение пользователей будет помнить то, что они съели на завтрак, и все.

Мог ли Дэмиен почувствовать отвращение, которое она испытывала? Из-за шторма все, с кем Роза выросла на полуострове, пережили страшные потери: дома, семьи, работы, перспектив. А теперь его Флик лишает их и воспоминаний. А сам он сидел перед ней и ел экзотический фрукт, который доставили самолетом из тропического леса Малайзии. Роза не подключалась к Сети, так что, по крайней мере, ее эмоции оставались недоступны для системы: как от негодования быстрее забилось сердце, как подскочил пульс.

Глядя на Дэмиена, Роза натянула застенчивую девичью улыбку, которую научилась изображать по желанию в любую минуту.

– А вы никогда не заходите в свой канал?

– Приходится участвовать в рекламных акциях, особенно когда выпускаем обновление. Но я никогда не сижу в Сети больше часа, а потом устраиваю себе обширную психологическую и биологическую очистку, чтоб отмыться от канала. На восстановление уходит по меньшей мере день.

– Звучит утомительно.

Дэмиен смерил Розу пристальным взглядом:

– Это приступ сарказма? Если бы я только мог проверить твою статистику.

– Здесь мы благословенно свободны от Флика, не правда ли? – сладко пропела Роза.

Дэмиен вернулся к расчленению джекфрута, значит, время, отпущенное для разговоров, истекло. Розу это вполне устраивало. Он отдыхал от нее, а она получала шанс наблюдать за клиентом. Он привык к беседам с Розой, и с этим пришло физическое расслабление. Она заметила у Дэмиена признаки неуверенности в себе: как он втягивал живот, когда проходил мимо окна, как никогда не хотел заниматься сексом при включенном свете. И с этими знаниями она обретала определенную силу. Дэмиен хотел, чтобы все было под контролем, и все больше беспокоился, что это не так.

Он убрал остатки джекфрута со стола.

– Ты в курсе, что в мире есть люди, которые не помнят своего детства?

– Вряд ли таких очень много, – произнесла Роза.

– О, их больше, чем ты можешь себе представить. Приличный процент пользователей Флика находится в Сети полный рабочий день. Прошлое им совершенно не нужно. Лишь актуальная лента. – Дэмиен вытащил из зубов застрявшее волокно фрукта и щелчком выбросил через плечо. – Впрочем, не моя целевая аудитория: чересчур далеко ушли от точки невозврата. Меня интересуют те, кто существует в периоде полураспада. Пользователи, которые чувствуют, что жизнь, которую они когда-то знали, неуклонно разрушается, и отчаянно нуждаются в контакте со своим изначальным «я». Они и есть основной пул, для которых мы сейчас ведем разработку. В будущем, где люди настолько привязаны к Флику, они будут платить астрономические суммы за доступ к воспоминаниям и ощущениям, которые потеряли, даже не подозревая об этом.

Роза на мгновение замолчала. Она вспомнила, как иногда матери было трудно описать подробности из детства или как она запиналась, называя чье-то имя. И несмотря на все попытки Розы убедить ее в обратном, мать большую часть времени проводила в канале. Выходит, она тот самый пользователь в полураспаде? Роза ощутила вспышку гнева, представив, что воспоминания матери стерты начисто, а единственными свидетельствами ее жизни оставались лишь те, что мать ей рассказывала.

Постаравшись, чтобы голос звучал ровно, Роза спросила:

– Вы планируете им помочь?

– С некоторыми ограничениями. По мнению моих инвесторов, это экономически обоснованная позиция для разработки обновления Флика или, как мне больше нравится думать, исправленной версии. Но версия «два-точка-ноль» требует огромной вычислительной мощности, в десятки раз больше, чем нынешний Флик. Что ты знаешь о редкоземельных элементах?

– Не так уж много, если честно. Только то, что большая часть добывается на Востоке.

– Верно. Все, что мы используем для Флика, добывается из огромной шахты в Китае, недалеко от пустыни Гоби. – Дэмиен пожал плечами. – Однако работать с китайцами стало политически неудобно, и, хотя мне насрать на политику, я все-таки умею считать деньги. Китайцы грозятся закрыть шахту, если мы не предложим им часть наших технологий, и я устал играть в их игры.

Дэмиен положил на столик лист металла с зазубренным краем.

– Диспрозий. Редкоземельный металл, который мы используем для питания Флика. Именно он нам и нужен для версии «два-точка-ноль».

Роза прикоснулась к листу – и он вдруг осыпался кучкой пепла.

– Зачем вы все это рассказываете?

Дэмиен попытался изобразить сочувствие:

– Как поживает мать?

– Так себе. Все еще в жилище для эвакуированных и продолжает угрожать, что вернется на полуостров.

– Но ведь там ничего не осталось.

– Твержу ей то же самое, а она никак не смирится, что все пропало. Наш дом был смыслом ее жизни.

– Не рассматриваешь вариант перевезти ее сюда?

Роза рассмеялась:

– В «Петлю»? Думаю, она немного перезрела для подобной работы.

– Нет, не в «Петлю». Но ей вполне подойдет Первый сектор. Там полно пенсионеров и сильно чувство общности.

Роза раздраженно отвела взгляд:

– Вы же знаете, что я не могу позволить себе Первый сектор.

– А что, если я подкину тебе работенку? – Дэмиен склонил голову, внимательно глядя на Розу. – Краткосрочную, высокооплачиваемую, которая позволит тебе перевезти мать в Плавучий город.

– Слушаю. – Роза подалась вперед.

– На севере Канады есть участок земли, который меня интересует. Первичные исследования показывают, что он богат диспрозием. Я планировал послать туда большую команду, но, как выяснилось, сделать это не так уж легко. У региона сложная история с добычей нефти. Если дать местным понять, что нас интересуют недра, они захотят оставить все себе. Но если заявить что-то более альтруистичное, скажем, постройку кампуса, то они одобрят американский лагерь.

– Что от меня понадобится?

Дэмиен рассмеялся:

– Живи там, веди себя как обычно, мило и кокетливо.

– И все?

– Ну, не совсем. Проект зависит от сотрудничества не осведомленного ни в чем главного архитектора, который оправдывает наше присутствие. Я хорошо знаю Мейера, это он спроектировал Плавучий город. Блестящий архитектор, но склонен переживать мрачные периоды, которые, как он утверждает, являются неотъемлемой частью его процесса созидания. Твоя задача – проводить с ним время. Стараться его взбодрить. Отвлечь от мрачных дум об апокалипсисе. А если он начнет подозревать, что его строительный проект вовсе не то, чем кажется, немедленно сообщить контакту в лагере.

Дэмиен посмотрел Розе в глаза.

– Мейер проникнется к тебе доверием, я в этом уверен. Может, даже начнет от тебя зависеть. В итоге ты получишь квартиру в Первом секторе с доступом к нашим услугам по системе «все включено», а также ежегодное пособие для матери.

Роза знала, что жилье в Первом секторе стоит гораздо больше, чем она заработала за все время в «Петле». Больше, чем обучение в колледже. Больше, чем сотня рейсов в Сеул и обратно. Сумма была астрономической, почти фантастически недостижимой.

– Когда вернешься, станешь полноправной гражданкой Плавучего города, – добавил Дэмиен, следя за реакцией Розы. – Не просто работницей. И через тебя матери тоже откроется путь к гражданству.

Роза посмотрела на кучку пепла на столе. Дэмиен явно знал, что тут даже думать нечего. Гражданство Плавучего города означало, что Розе больше никогда не придется беспокоиться о повышении уровня моря, смотреть на Атлантический океан в страхе, что он проглотит ее живьем.

– Я все сделаю.

– Умница. – Дэмиен улыбнулся. –