Месть темного бога - Линн Флевеллинг

— Держи свои руки при себе! — прорычал он. Завернувшись в плащ, он снова забился в угол. — Отправляйся спать. Ну!

Много позже, свернувшись калачиком в своем закутке, Алек услышал, как Серегил пошевелился.

— Алек, ты не спишь?

— Нет.

Последовала долгая пауза.

— Прости меня.

— Я все понимаю. — Алек долго размышлял, и у него появился смутный, но постепенно принимающий более ясные очертания план. — Микам говорил, что ты знаешь волшебника в Римини. Как ты думаешь, он мог бы помочь тебе?

— Если он не поможет, не знаю, кто и мог бы. — Снова последовало молчание. Алеку показалось, что он услышал невеселый смех, и от этого звука волосы зашевелились у него на голове.

— Алек…

—Да?

— Будь осторожен, слышишь? Сегодня ночью был момент…

Алек сжал эфес рапиры, которая лежала у него на коленях.

— Все будет в порядке. Спи.

Последний день на борту «Стремительного» показался Серегилу и Алеку ужасно длинным. Серегил провел все утро, мрачно глядя в окно.

Алек на всякий случай держался от него подальше, занятый собственными планами. К полудню он решил, что готов вытерпеть гнев Раля, и отправился наверх.

Он устроился на носу, надвинув пониже капюшон плаща, чтобы защититься от холодного ветра. К тому времени, когда они на закате подошли к Торберну, он сумел поговорить с рулевым и некоторыми матросами, не попавшись на глаза капитану. Если ему предстоит доставить их обоих в Римини, нужно знать, как это сделать.

Раль испытал огромное облегчение, когда госпожа Гветелин появилась из своей каюты уже после того, как корабль встал на якорь в Торберне. Первый помощник не держал язык за зубами, и матросы, посмеиваясь исподтишка, приняли как должное и молчаливость дамы, и внезапную холодность к ней капитана. Команда понимающе кивала и толкала друг друга локтями, когда наконец госпожа Гветелин направилась к сходням.

Никто, кроме Раля, не заметил, однако, что дама сунула что-то ему в руку, когда капитан помогал ей сойти на берег. Позже, развернув в своей кабине шелковый лоскуток, он обнаружил кольцо с гранатом, которое носила его странная пассажирка.

— Чудной тип, это уж точно! — прошептал капитан и, качая головой, спрятал кольцо подальше.

Тележка подпрыгивала на рытвинах проселочной дороги, ведущей через холмы Майсены. Серегил сидел, закутавшись в плащ, позади Алека на единственном сиденье — доске, прибитой к поперечине. В этих краях морозы еще не ударили, но снег мог выпасть в любой момент, и промозглый холод пробирал до костей.

Серегил обнаружил, что если сидеть совершенно неподвижно, то можно сохранять голову ясной, удерживая и боль в висках, и все учащающиеся приступы бессмысленной ярости в пределах, когда он еще не теряет контроль над собой. Это было очень утомительно, и в редкие моменты просветления он испытывал облегчение, видя, как хорошо справляется со всем Алек, хотя то обстоятельство, что парень не бросил его, несмотря на множество поводов и полную возможность это сделать, продолжало удивлять его.

Свою первую ночь в Торберне они провели в крошечной каморке в гостинице на берегу, где и переоделись в свою прежнюю запятнанную дорожную одежду. Тогда же Алек спокойно сообщил Серегилу о своем плане

— Ты болен, — начал он очень решительно. — И раз ты думаешь, что единственный, кто может тебе помочь, — это Нисандер, я считаю, что нам следует как можно быстрее добраться до Римини.

Серегил кивнул.

Сделав глубокий вдох, Алек продолжал:

— Тогда решено. Как я понимаю, самый быстрый путь в это время года — добраться по суше до Кестона, а оттуда плыть в столицу на корабле — по каналу, который начинается в Цирне. Я не знаю здешних мест. Ты можешь помочь или я буду спрашивать дорогу, но так или иначе мы доберемся.

Серегил начал пристегивать ножны с рапирой, потом, после секундного колебания, протянул оружие Алеку.

— Лучше пусть она будет у тебя. И эти тоже. — Он отдал Алеку и кинжал, который носил на поясе, и острый как бритва клинок, спрятанный в капюшоне плаща.

Алек взял их, никак не комментируя решение Серегила, потом сказал извиняющимся тоном:

— У тебя есть еще один.

— Верно, есть. — Серегил достал стилет из сапога и протянул Алеку, стараясь сдержать очередной взрыв яростного гнева.

Оба они чувствовали себя неловко, отлично сознавая, что все эти предосторожности окажутся бесполезны, если уж Серегил решит вернуть себе оружие. Алек, заметил Серегил, теперь всегда держал собственный кинжал под рукой.

— Сколько дней понадобится, чтобы добраться до Кестона? — спросил Алек, когда со сборами было покончено. Серегил откинулся на постели и вперил взгляд в потолок.

— Два, если скакать быстро, но сомневаюсь, что это мне по силам.

Его голова болела снова; как скоро начнется следующий приступ? Прогулка на свежем ночном воздухе могла бы помочь, но он был слишком слаб для этого. Лучше сосредоточиться на том, чтобы помочь Алеку все организовать.

— Мне понадобятся деньги, — сказал Алек после небольшой паузы. — Сколько у тебя осталось?

Серегил бросил ему свой кошелек: в нем оказалось пять серебряных марок и те драгоценности, что он надевал на «Стремительном». Порывшись в собственных карманах, Алек добавил к этому два медных гроша и скаланскую серебряную монету.

— Украшения прибереги на будущее, — посоветовал Серегил. — Ты недостаточно хорошо одет, чтобы на тебя не обратили внимания, если ты захочешь их сбыть. А вот одежду продай.

— За нее много не дадут.

— О руки Иллиора! Деньги — не единственное средство приобрести что-нибудь. Я думал, ты учился у меня достаточно, чтобы понять это.

К тому времени, когда Алек пришел на рыночную площадь Торберна, уже стемнело. Только немногие лавки были еще открыты, но он в конце концов нашел одну, где торговали одеждой. Ее хозяин, как выяснилось, умел торговаться, и разочарованный Алек ушел от него со всего четырьмя серебряными пенни.

Он тяжело вздохнул, пряча монеты, и подумал: «Эта сделка не очень-то облегчает мне дело».

Проходя мимо торговки, жарившей на жаровне колбаски, он замедлил шаг, испытывая соблазн утолить голод, но потом двинулся дальше. Через час, охрипнув от препирательств с продавцом, Алек стал владельцем ободранной тележки. Хотя она и была всего лишь большим ящиком, укрепленным на единственной оси, она казалась достаточно прочной. После этой сделки и приобретения немногих припасов Алек остался с двумя медными грошами и скаланской монетой. О покупке лошади явно нечего было и думать.

«Пора мне сделаться настоящим вором», — сказал он себе, все еще переживая упрек Серегила. Он вернулся в гостиницу, отдохнул несколько часов и бесшумно спустился по лестнице перед рассветом. Выскользнув через боковую дверь, он натянул сапоги и направился к конюшне.