Вкус запретного плода - Галина Владимировна Романова

Ирина швырнула ему в руки телефон. Он еле поймал.

— Идиотка, — проворчал Гоша и полез в журнал звонков.

— Кто такая Ляля?

— Одна из мастеров салона твоей мамаши.

— Почему она вчера звонила тебе трижды? Вечером!

— Наверное, хотела отпроситься.

Он подергал плечами и пошел к столу. Сел от нее подальше. Так ему было легче с ней общаться. Их должно было разделять расстояние. Хотя бы в два, три метра.

— А почему не сделала этого в течение рабочего дня?

Ира сверлила его противными колючими глазами, в которых не находилось ни капли любви или доверия. Холод, злость и подозрение. Вот тварь!

— Я не понял, ты что тут, в большого босса решила поиграть? Посреди ночи? — Он хмыкнул, кивком указал на чайник. — Давай уж тогда за чаем поговорим.

— Я не пью чай ночью. — Она отодвинула стул, села напротив. — Ты не ответил, Гоша. Почему она не отпросилась днем? Почему звонила тебе так поздно?

— А на фирме, где ты теперь играешь в директора, так не бывает? Кстати, как там дела? Слышал, у тебя не очень выходит ладить с людьми. Слышал, тебя там невзлюбили.

— Ответь на мой вопрос! — Она почти кричала. — Почему она звонила тебе так поздно? Почему не отпросилась днем, твою мать!

— Нату разбудишь, дура, — с тихой ненавистью предупредил он и погрозил ей кулаком. — Тише! Или вообще заткнись!

— Ната ночует у подруги после дня рождения. Я тебе говорила. Забыл?

Ее грудь тяжело и часто вздымалась. Руки метались над столом, будто Ирка исполняла реквием на невидимой клавиатуре. Глаза заблестели.

Вот только истерики и слез ее ему посреди ночи не хватало!

— Меня не было после обеда на работе, дорогая, — нехотя признался он. — И у моей сотрудницы, то есть у сотрудницы салона красоты, не было никакой возможности отпроситься.

— А где ты был?! — Иришкино симпатичное лицо побелело.

— В полиции, — признался Гоша с великой неохотой.

— В полиции?! Зачем?! Они что-то узнали? Гоша! Не молчи! — порхающие пальцы замерли и сжались в кулаки. — Мама?! Что-то стало известно о ее убийце?!

— Нет. Ничего не известно. Просто вызвали меня и Веру, снова задавали вопросы.

— Какие вопросы?

— Ириш, поверь, тебе совсем не надо об этом слышать. Тем более ночью. Достаточно того, что меня кошмары которую неделю мучают. Я спать не могу! Сегодня опять вот повторилось. Стоило господам полицейским со мной поделиться некими подробностями, как все снова-здорово. Так и до психиатра недалеко.

— Господи. — Она взгромоздила локти на стол, прижала кулачки ко лбу. — Я не могу так больше. Это какой-то сущий кошмар!

— И еще какой, — подхватил Гоша почти весело. — Твоя мать каждую ночь меня навещает. Я на грани сумасшествия.

— Расскажи, — попросила она, зажмуриваясь. — Что она… Что она говорит?

— Ой, вот давай без этого. Пошли спать. — Он сморщил лицо, глянул на настенные часы. — Нам с тобой спать-то осталось всего ничего. Скоро на работу. Нам…

Уснули каждый на своей половине кровати. Даже не обнялись. Ирка как-то сразу обособилась под одеялом. Может, от него чего ждала. Может, вообще ничего не хотела. Он ни выяснять, ни настаивать не пожелал. Уснул, стоило голове коснуться подушки.

Утром он после душа не захотел завтракать.

— Почему? — Ириша стояла в дверном проеме кухни в строгом черном костюме, с гладко причесанными волосами. — На завтрак блинчики фаршированные яблоками. Я попросила приготовить. Как ты любишь.

— Некогда, Ира. Некогда. — Он мазнул губами по ее щеке, совершенно ничего не почувствовав. Но комплимент решил сделать. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо. — Она шагнула в кухню. — Слушай, а кто тебе нажаловался на меня? Кто сказал, что коллектив меня не принял? Вроде бы все нормально.

Конечно, все было нормально. Он просто врал. И завидовал ее успеху. Ирка ухитрилась даже какие-то завалы в бухгалтерии разгрести за неделю. И с соскочившим партнером налаживает отношения. И напрашивается на встречу. Результата, по слухам, еще нет, но партнер колеблется.

— Я не стану тебе сдавать своего информатора, дорогая. — Он поправил рукава рубашки, подергал себя за галстук и вдруг снял его. — Не хочу.

— Так и до растянутых свитеров докатишься, Гоша, — фыркнула она из кухни, уже усевшись за стол. И добавила едва слышно: — Со своими простушками. Лялями!

Он так оскорбился за Лялю, что еле удержался, чтобы не хлопнуть дверью. Сдержался, чтобы не выдать себя. Пока надо осторожничать, а там время покажет. Усаживаясь в машину, он поймал себя на мысли, что совсем был не в курсе, что его любимая дочь Ната ночевала вне дома. Его даже не поставили в известность. Его даже не спросили. И он едва слышно скрипнул зубами. И произнес, подняв глаза на свои окна:

— Тварь! Мамина дочка!

Подъехав к салону, Гоша почувствовал внезапное беспокойство. Оно не на ровном месте случилось. Не просто так.

Во-первых, на стоянке он обнаружил две чужие машины со знакомыми номерами. Он видел их вчера возле отделения полиции. Одна принадлежала высокому рыжеволосому капитану, вторая была чья-то еще, но стояла рядом с машиной капитана.

Во-вторых, вездесущая Ниночка без конца высовывалась из дверей салона. Лицо ее было бледным, волосы растрепанными.

В-третьих, на дверях салона красовалась табличка «Закрыто».

Гоша припарковался на обычном месте. Поставил машину на сигнализацию. И нарочито медленно пошел к входу в салон.

— Ой, как хорошо, что вы приехали! — зловеще зашептала Ниночка, выбегая на холод в рабочем халатике. — У нас тут такое, Игорь Васильевич! У нас тут такое!

— Что случилось? Да что же вы раздетой-то выбежали, Нина! Заболеете, а кто ваших клиентов стричь, брить станет? Я? — Он стащил с себя теплую парку и набросил ей на плечи. — Говорите, только быстро. Мне тоже не жарко.

— В общем, так… — Она уткнула подбородок в его куртку. — У нас трое из полиции. Салон велели закрыть. Сидят, ждут вас. Боюсь, хотят вас арестовать.

— Что за бред! — Он побледнел и тут же пожалел, что отдал куртку, новость его выстудила до последнего кровеносного сосуда. — За что?

— Убийство!

— Бред, — проговорил он и обессиленно привалился плечом к шероховатой бетонной стене рядом с дверью салона. — Какое убийство? Кого убили?

— Светку убили! Которая уволилась. Ее нашли убитой в ее квартире. Голову ей кто-то пробил. Насмерть! — Нина тряслась. — И они считают, что убийца — вы!

— Я?! Но почему?! — возмутился Гоша слабым голосом.

— Ляля дала показания против вас, Игорь Васильевич.

— Ляля?! Но как…