Расстояние между нами - Кейси Уэст

Мистер Спенс, наклонив голову, смотрит на меня. Интересно, он помнит, что мы уже встречались? Хотя с чего бы ему помнить? Я просто человек, которого он встретил несколько недель назад. Так что, когда он говорит: «Кайман? Верно?», улыбка исчезает с моего лица.

Я киваю. Конечно, он меня помнит. Я – символ неповиновения его сына. И последняя девушка на Земле, которую бы одобрил мистер Спенс. Неудивительно, что мое имя и лицо укоренились в его памяти.

– Ты разыгрываешь моего сына?

Снова киваю.

Он смеется:

– Буду честен, никого из моих детей не закидывали туалетной бумагой. Так это вроде называется? – Он поворачивается к охраннику: – Все в порядке, Брюс. – Затем говорит нам: – Может, зайдете, девушки?

Смотрю на рулон туалетной бумаги в своих руках, и моя грудь сжимается в приступе паники.

– Нет. Все нормально. Мы пойдем. Если дадите мусорный пакет, мы даже все-все уберем.

Он отмахивается от этого предложения:

– Не нужно, у нас для этого есть горничные. И я настаиваю. Вы должны зайти.

– Уже поздно. Мы…

– Кайман?

При первых звуках голоса Ксандера меня окатывает волна жара. Мои щеки краснеют. Наряженный в пижамные штаны и футболку, он подходит к двери. Даже его домашний костюм выглядит дорого. Он смотрит на туалетную бумагу в моих руках, затем на Скай и ее туалетную бумагу.

– Это был вызов, – выпаливаю я. – Нас не должны были поймать.

Скай начинает хихикать, и я присоединяюсь к ней.

Глаза Ксандера сверкают от сдерживаемого смеха.

– Заходите. Тесс приготовила горячий шоколад. Думаю, немного осталось.

Не уверена, что должна знать, кто такая Тесс, но не спрашиваю. В руках туалетная бумага, так что достаточно унижений для одной ночи.

– Нет, спасибо. Мы правда уже уходили.

– Я настаиваю, – говорит он.

Скай прыскает от смеха – наверняка потому, что Ксандер говорит так же, как и его отец. Видимо, она держит язык за зубами, чтобы я сама приняла решение. Смотрю то на Ксандера, то на его отца, которые, одинаково скрестив руки на груди и нахмурившись, в ожидании не сводят с меня глаз. Увидев такое очевидное сходство, я задаюсь вопросом, похожа ли я на своего отца. Может, я и выгляжу, как мама, но совсем на нее не похожа.

– Хорошо. Только на минутку. Уже поздно. Мы, честно, не хотели причинять вам беспокойство.

Их кухня огромна. Мраморные столешницы приглушенных тонов. Холодильник, больше которого мне видеть не доводилось. Мне даже на секунду показалось, что я рассматриваю прилавки с замороженными продуктами в супермаркете, такой этот холодильник огромный.

Отец Ксандера следует за нами на кухню:

– Вообще-то, Тесс уже ушла, но уверен, вы, ребята, сориентируетесь.

Тесс, по-видимому, кухарка.

– Спокойной ночи. Александер, не задерживайтесь, – говорит он и уходит.

Ксандер подходит к плите, на которой стоит чайник, и берет его:

– Пусто.

– Забей.

– Нет, сейчас я все сделаю. Думаю, порошок где-то здесь. – Он осматривает шкафчики.

Очевидно, он не успокоится, пока мы не выпьем горячего шоколада, поэтому я подхожу к плите, беру чайник и, налив в него воду, смотрю на кнопки. Скай подходит ко мне и помогает в них разобраться. Покрутив чайник в руках и понажимав несколько раз на разные кнопки, мы смогли зажечь одну конфорку.

Ксандер все еще ищет горячий шоколад. Он похож на гостя в своей собственной кухне: открывает все дверцы подряд, очевидно понятия не имея, что за ними прячется. Наконец он с громким «Ага!» достает из шкафчика упаковку.

– Ты хоть раз заглядывал в эти шкафчики? – спрашиваю я.

– Конечно.

– Давай тогда сыграем. Скай называет кухонную утварь, и тот, кто находит ее первым, выигрывает.

– Выигрывает что?

– Похвалу.

– Это мой дом, так что, думаю, я выиграю.

– Докажи, богатенький мальчик. Тесс здесь нет, чтобы приготовить тебе бутылочку.

– О-о, сама напросилась.

Я улыбаюсь. Кухня – моя стихия. И если здесь готовит кухарка, то она умна и практична. Кухонная утварь у плиты, стаканы у раковины. У меня дома все именно так. Киваю Скай.

Она улыбается:

– Хорошо, начнем с простого. Лопатка.

Ксандер бежит в противоположный конец кухни и начинает рыться в ящичках, я же иду к плите и открываю ящики с обеих сторон от нее. Сразу нахожу лопатку и, подняв ее, поворачиваюсь.

– Первый раунд за Кайман, – заключает Скай.

Ксандер, резко повернув голову ко мне, ворчит.

– Ладно, второй предмет – миска для хлопьев.

– Так не честно. Ты знала, что он в курсе, где она, – возмущаюсь я. И конечно же он знает. Она в шкафчике возле кладовки.

– Дополнительное задание, – выкрикивает Скай. – Найдите мне дуршлаг.

Я смеюсь над выражением лица Ксандера. На нем буквально читается: «Я даже не знаю, что это». Бегу к раковине. Он должен находиться где-то под одним из шкафов. Только я достигаю шкафчика, как меня за талию обхватывает пара рук и тянет назад. Затем Ксандер обходит меня и распахивает шкафчик, к которому я шла. Я рвусь вперед и, пристроившись рядом, телом пытаюсь оттолкнуть его в сторону.

– Мошенница, – возмущается он.

– Я? Да это ты мошенник.

Он не сдвигается ни на миллиметр. Не могу его оттолкнуть, а он уже обыскивает полки.

– Это как миска с дырочками, – выкрикивает Скай.

– Моя лучшая подруга против меня. – Обхватываю Ксандера за талию и стараюсь его оттянуть.

На плите свистит чайник, и Скай снимает его с конфорки.

– Нашел! – Ксандер понимает дуршлаг. Я подпрыгиваю и пытаюсь выхватить его, но Ксандер держит его слишком высоко. Когда я силюсь опустить его руку, он обнимает меня свободной рукой за плечи и прижимает к своей груди. – И победителем становится Ксандер.

– Мошенники! Вы оба!

Ксандер прочищает горло.

– Хочу посвятить эту победу своему превосходному знанию кухонной планировки и утвари, которой я неоднократно пользовался. Если бы не… – Он замолкает на полуслове, а потом говорит: – О, привет, мам.

Я сразу опускаю руки и, упираясь ладонями в грудь Ксандера, пытаюсь вывернуться из его объятий. Он кладет дуршлаг на стойку и обхватывает меня уже обеими руками:

– Мам, это Кайман Майерс и ее подруга Скай.

Мое тело до сих пор находится в ловушке объятий Ксандера, поэтому я могу только повернуть голову. Мне страшно увидеть выражение ее лица. Страшно, что это будет момент, когда я наконец встречусь с недовольством и презрением. Но у матери Ксандера приятное выражение лица (которое выглядит слишком молодым для лица мамы взрослого сына). У нее светлые волосы и голубые глаза. Теперь я понимаю, в кого пошел Лукас. Ксандер совершенно ничего не унаследовал от мамы. А затем она улыбается – возможно, потому, что я начинаю вырываться, – и я понимаю, что он унаследовал от нее все самое лучшее.