Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин

Татьяна, Анастасия[364]. И это были здоровые дети, правда, судьба их, как мы увидим далее, сложилась далеко не счастливо.

Вероятнее всего, распространение практики смотра невест на младших братьев началось со свадьбы Андрея Старицкого в 1533 году. Но когда бы это ни было, свадьбы князей Андрея Ивановича, Юрия Васильевича и Владимира Андреевича определялись, с одной стороны, необходимостью восстановить династию, значительно сократившуюся из‐за агрессивной политики заточения и уничтожения представителей боковых ветвей во время двух предыдущих правлений, а с другой — желанием контролировать при этом выбор невест. Сергей Богатырев согласен, что целью разрешения жениться, по меньшей мере, Владимиру Старицкому было «умножение [proliferation] династии», для чего требовалось освободиться от давней династической политики оставления младших отпрысков холостыми[365]. Однако эту перемену династической политики в отношении младших детей (позволение им жениться) Богатырев рассматривает как не представлявшую никакой опасности. «Снисходительное отношение Ивана к Владимиру, — утверждает он, — значит, что в конце 1540‐х годов царь не видел в своем двоюродном брате династического соперника»[366] и, «вопреки распространенному мнению, в 1550‐х годах главным источником беспокойства для Ивана IV был не Владимир Старицкий, а свои собственные сыновья. До учреждения опричнины Иван IV считал Владимира в большей степени гарантом мира между царским наследником Иваном Ивановичем и его будущими братьями, нежели династическим соперником»[367]. Другими словами, согласно Богатыреву, Иван IV больше опасался возможных конфликтов из‐за престолонаследия между сыном Иваном Ивановичем и своими же еще не рожденными, но могущими быть сыновьями, чем потенциальных распрей между своим наследником, царевичем Иваном Ивановичем, и кузеном Владимиром Старицким. Более того, Богатырев рассматривает последнего как «гаранта» перехода престола к сыну Ивана IV, а не как соперника в борьбе за престол[368].

Тем не менее в том, как Иван IV обходился с Владимиром Старицким, трудно не увидеть манипулятивный контроль и недоверие — то же, что испытывали к младшим родственникам все великие князья со времен Василия II. Недаром в 1537 году Владимир Старицкий со своим отцом был арестован, а когда в 1540‐м был освобожден, его слуг заменили новыми; недаром его принудили в 1553 и 1554 годах (когда Иван IV был болен) подписать крестоцеловальные записи; в 1563 году он вторично подвергся опале, а его людей опять сместили и заменили новыми (в том году умер князь Юрий Васильевич); недаром в 1566 году его Старицкий удел был конфискован и заменен Дмитровом[369]. Владимир, его вторая жена и дочь были казнены 9 октября 1569 года[370]. Квартет жутких смертей сформировался, когда 11‐го числа того же месяца была умерщвлена и мать Владимира, Евфросиния, насильно постриженная в 1563 году в монахини[371]. С Владимиром обошлись даже хуже, чем со многими младшими родственниками, пострадавшими от предыдущих великих князей. То, что ему позволили жениться, вовсе не указывало на дружеское расположение к нему царя, равно как и не было следствием планов Ивана IV сделать Владимира рефери в возможных будущих распрях между царевичами, которые к тому времени еще и не родились. Более вероятно, что вступить в брак ему разрешили только для пополнения династии — и то сделали это весьма неохотно.

Повторные браки Ивана IV

Первая жена Ивана IV, Анастасия Юрьева, умерла 7 августа 1560 года. Практически сразу советники Ивана IV принялись торопить его с повторной женитьбой[372]. Его первый брак был плодовитым: Анастасия родила шестерых детей, но четверо из них (Анна, Мария, Дмитрий и Евдокия) умерли в младенчестве[373]. Оставшиеся два сына, Иван Иванович и Федор Иванович, были слишком тонкой ниточкой, чтобы сохранить династию, поэтому новый брак был необходим в скорейшем времени.

Один из источников сообщает, что 14 августа митрополит Макарий, епископ Матфей Сарский и Подонский, «и архимандриты все, и бояре все» встретились с Иваном IV и просили его оставить тоску по смерти Анастасии и жениться снова. Как они утверждали, царь слишком молод, чтобы жить без жены, а кроме того, все надежды христиан возложены на женитьбу государя. Иван IV сперва строго отклонил подобную идею (по крайней мере, так об этом написано), но когда через два дня эту тему подняли вновь, он согласился, покоряясь мольбам митрополита и для блага «земли»[374]. Другие источники сообщают, что церковные иерархи и бояре по иной причине настаивали на втором браке царя: распутство Ивана IV достигло таких пределов, что единственным средством укротить его неутолимые и непристойные порывы было женить его вновь[375]. Какова бы ни была правда, интервал между смертью Анастасии и вторым браком царя выглядит неподобающе кратким (двенадцать месяцев), а потому, был ли он по-настоящему огорчен смертью жены или нет (вероятнее всего, нет), его чувства не имели значения. Главным для тридцатилетнего монарха с двумя маленькими сыновьями (из которых только один, возможно, был крепок здоровьем) оставалось обеспечение престолонаследия по своей собственной линии, даже если теперь и имелась второстепенная генеалогическая ветвь (Владимир Старицкий и его сыновья)[376].

С самого начала кампании по организации повторной женитьбы Ивана IV и он сам, и его советники были настроены на то, что это будет брак с иностранкой. Ни один известный источник не сообщает, что смотр невест проводился или хотя бы планировался[377]. В день, когда было принято решение о браке (скорее всего, 16 августа 1560 года), Иван IV и его советники отправили послов в трех направлениях в поисках невесты. Царь послал окольничего Федора Ивановича Сукина и дьяка Григория Шапкина ко двору Сигизмунда II Августа, короля Польского и великого князя Литовского, посмотреть на двух его сестер, Анну и Катерину, которые уже были на примете в 1544 году. И хотя обе к 1560 году были не замужем, в Никоновской летописи только одна из них рассматривается в качестве кандидатки (дальнейшие события указывают на Катерину)[378]. Должно быть, Иван IV достаточно серьезно и оптимистично воспринимал идею сватовства к Ягеллонам, поскольку спрашивал у митрополита Макария, не нарушит ли женитьба на дочери короля законов о кровном родстве[379]. (Беспокойство вызывал брак Софьи Витовтовны и Василия I, заключенный в 1391 году, из‐за которого Иван IV и Анна с Катериной приходились друг другу дальними родственниками[380].) Очевидно, митрополит заверил царя, что такой брак не нарушит церковных канонов, и Иван IV решительно (и преждевременно) объявил 18 августа 1560 года о своем намерении жениться на дочери польского короля[381]. «Тогда же царь и великий князь повеле к своей радости украшати пречюдные образы, и окладывати повеле их златом и сребром, и яхонты ко многим образом повеле делати, и жемчюгом садати