Правосудие королей - Ричард Суон

– Вижу, вы куда-то собираетесь, – заметил Вонвальт.

– Да, – ответил Вестенхольц. – Время от времени я выезжаю в дозор. Так проще завоевать уважение солдат.

– А иначе они бы не стали вас уважать? – спросил Вонвальт. Я понимала, что на этой встрече колкостей было не избежать, но обычно Вонвальт не опускался до подобной мелочности.

Маркграф и бровью не повел.

– Я не испытываю недостатка в их уважении, – спокойно ответил он. – Вы ведь и сами человек военный. Ваша слава идет впереди вас. Я наслышан о ваших подвигах в Рейхскриге.

– Я нечасто вспоминаю те времена.

– Что ж, некоторым людям место за книгами, а не на поле боя.

Я переводила взгляд между ними. Их разговор не произвел на меня особого впечатления, но при этом я ненавидела маркграфа. Раз они решили устроить обмен пустыми колкостями, то я хотела, чтобы Вонвальт одержал верх.

– Империи строятся и поддерживаются словами. А мечи всего лишь предшествуют перу.

– Я не ученый человек, Правосудие, – пожимая плечами, сказал маркграф. – Так что нет нужды цитировать мне ваших иссохших старых юристов. Скажите, что же привело вас в Моргард… снова. Мне сообщали, что вы были у нас совсем недавно.

– До меня дошли тревожные сведения, – сказал Вонвальт.

– Неужели? – спросил маркграф. – Об этой крепости?

– Да.

– Ну а я не слышал ничего, что дало бы мне повод тревожиться. Будучи господином и хозяином этого замка, я…

– Вы сожгли дотла деревню Рилл и всех ее жителей!

Голос Императора. Он прокатился по комнате, как раскат грома. Свечи потухли. Я почувствовала его силу – неосязаемую, но бьющую не хуже кулака. Она оглушала, как удар мечом плашмя по шлему. Всякий слабовольный человек сломился бы от такого натиска, а сильного он заставил бы пошатнуться.

Маркграф Моргарда остался стоять как ни в чем не бывало.

– Не растрачивайте на меня свои фокусы, Правосудие. Я безо всяких колебаний готов это признать, – невозмутимо сказал он.

Что-то пошло не так. Вонвальт – воплощение самообладания – заметно растерялся. Голос Императора действовал не всегда, но у нас не было причин думать, что маркграф сможет выстоять против него. Лишь те, кто прошел подготовку в Ордене магистратов, были на это способны.

– Мне дать вам время собраться с мыслями, Правосудие? – спросил Вестенхольц. – Вы, кажется, чем-то потрясены.

– На каком основании вы сожгли деревню? – требовательно спросил Вонвальт.

– На основании моего собственного приказа, разумеется. Рилл – деревня, находящаяся в границах моей вотчины. Ее жители – мои вилланы[3], сэр Отмар – мой вассал. Был им, – прибавил маркграф.

Рука Вонвальта сжалась в кулак.

– Вы не отрицаете, что действовали наперекор моему решению?

Маркграф пожал плечами.

– Мне показалось, Правосудие, что вы несколько ошиблись, вынося его. Патре Бартоломью Клавер любезно сообщил мне о вашем промахе. Не переживайте, Правосудие, даже членам Ордена магистратов свойственно ошибаться.

– Вы вышли слишком далеко за пределы своих полномочий, – рявкнул Вонвальт. – Пойти наперекор решению Правосудия – значит пойти на измену. Объяснитесь немедленно, пока я не обвинил вас в ней здесь и сейчас!

Вестенхольц усмехнулся.

– Вы слишком давно не были в Сове, сэр Конрад. Ваша власть может оказаться не столь незыблемой, как вам кажется.

Вонвальт отнесся к словам маркграфа с завидным спокойствием, но на меня они произвели глубочайший эффект. То, что сказал Вестенхольц, наверняка было правдой, особенно в свете письма Правосудия Августы. Вонвальт не был в Сове по меньшей мере два года. Его единственной связью с Орденом магистратов были секретари, приносившие ему жалованье и переправлявшие его книги учета в Библиотеку Закона для сверки. А для сердца Империи два года были целой эпохой. Она успевала поглотить целые провинции и за меньшее время.

– Вы бредите, – резко сказал Вонвальт. – И что же, интересно, вам сказал Клавер? Будьте так добры, объясните мне, в чем заключалась моя «ошибка», на которую он столь любезно вам указал?

– В том, что вы отпустили признанных еретиков, лишь оштрафовав их. Закон ясен: те, кто практикует драэдические ритуалы, должны быть сожжены.

– Они не были признанными еретиками. Я не выдвигал никаких обвинений. Я не был связан законами канонического права и разобрался с тем нарушением надлежащим образом. – Вонвальт гневно фыркнул. – Моргард слывет жестоким местом, но я никогда не слышал, чтобы им правили глупцы. Скажите мне, что в безумных россказнях этого выскочки Клавера заставило вас послушаться его? Я и не догадывался, что могущественнейший маркграф севера готов отправлять войска на сожжение собственных деревень, основываясь на кривотолках набожного мальчишки!

На этот раз его слова задели маркграфа. Вестенхольц, охваченный внезапным гневом, выпрямился.

– Какая дерзость перед лицом тех, кто выше вас! Тот, чей отец принял Высшую Марку, смеет читать нотации маркграфу Империи! Вы осмеливаетесь приходить сюда, оспаривать мои действия и угрожать мне судебным обвинением? Да мне стоит высечь вас! Убирайтесь из Моргарда и возвращайтесь в Сову, к своим немощным хозяевам! Там вы увидите, как сильно изменился мир – уж попомните мои слова. Империи больше не нужны ваши одряхлевшие отшельники!

Воцарилась мертвая тишина. Все это время я пятилась и уже оказалась почти у самой двери. Чин мой был столь низким, что маркграф, наверное, даже и не заметил моего присутствия. Я порадовалась тому, что этот замок был действующим и у гостей отбирали оружие при входе. Иначе Вонвальт наверняка попытался бы убить маркграфа. И, вероятно, даже преуспел бы в этом. Пусть сэр Конрад и предпочитал мечу книги, в юности он был солдатом, и в одном Вестенхольц не ошибался: Вонвальт слыл искусным фехтовальщиком, и его слава нередко шла впереди него. Я часто видела, как он поддерживал свое мастерство, тренируясь с Брессинджером. В такие моменты, даже при моих скудных представлениях о баталиях, я не хотела бы оказаться в рядах ополченцев на пути стального вихря в руке Вонвальта.

– Этот вопрос еще не закрыт, – сказал Вонвальт.

– О, а по-моему, он вполне исчерпан, – возразил маркграф, однако Вонвальт уже резко развернулся и вышел вон. Потрясенная, я последовала за ним.

Когда мы отошли достаточно далеко от покоев Вестенхольца, я спросила:

– Что вы будете делать? Он признался, что нарушил закон.

– Не переживай, Хелена. Я прослежу, чтобы этот человек отправился на виселицу, – резко ответил Вонвальт.