Вирус убийства - Барри Мейтланд

Но что более всего меня заботит в случае с доктором Бимиш-Невиллом и его клиникой — так это его самомнение. Он не говорит, что практикует лишь некую отрасль альтернативной медицины, но убежден, что она — единственно возможный путь. Это, быть может, и неплохо, когда требуется убедить человека в необходимости бросить курить, заставить его придерживаться диеты или уделять больше внимания физическим упражнениям. Неделя или две в Стенхоупе для тех, кто может себе это позволить, определенно принесут больше пользы, нежели вреда. Но как быть бедолаге, у которого серьезное заболевание, но которому предлагают забыть о традиционном лечении, таблетках и хирургии и переключиться на средства, не имеющие под собой никакой научной основы? Вот что меня раздражает, и я так прямо об этом и заявляю. Кстати, одно время мы с доктором Бимиш-Невиллом вели в этой связи весьма оживленную полемику на страницах газеты «Дейли телеграф». Одна местная газета подхватила эту тему и напечатала по поводу клиники Бимиш-Невилла нелицеприятную статью, которая, надо сказать, очень ему не понравилась. Так что в его глазах я отнюдь не беспристрастный свидетель. По его мнению, я настроен по отношению к нему враждебно и даже, возможно, пытаюсь его опорочить. Вот как он думает. Поэтому, когда дело касается смерти Петроу, я должен принимать это к сведению, и вам, Кэти, советую тоже иметь это в виду.

Кэти кивнула:

— Я вас понимаю. Я тоже ощутила в атмосфере клиники нечто такое… скажем так, определенную нетерпимость… и убежденность в правильности всего, что там происходит. Должно быть, именно по этой причине такой человек, как бизнес-менеджер, чувствует себя в клинике неуютно. Он настолько нормален, что кажется там странным.

Пью рассмеялся:

— Возможно, в вашем суждении и есть рациональное зерно, но рассматривать сотрудников клиники только как каких-нибудь маньяков было бы ошибкой. В том, что они практикуют, достаточно здравого смысла. Но, как обычно, один человек портит все дело. Между тем у этого человека много могущественных покровителей, и это тоже следует помнить. Многие влиятельные люди прошли через Стенхоуп и остались под впечатлением мощной индивидуальности директора.

— Мое внимание неоднократно привлекали к этому моменту.

— Понятно… В таком случае обратимся, быть может, к материальным свидетельствам?

Кэти кивнула:

— В самом деле, интересно, как они вписываются в картину событий, воссозданную доктором? Что вы об этом скажете?

— В соответствии с тем, что инспектор Таннер поведал мне сегодня утром, Парсонс обнаружил тело вскоре после шести утра. Он вызвал Бимиш-Невилла, они с ним пошли в храм и вместе спустили тело на пол. Потом Бимиш-Невилл отправился в большой дом и обыскал комнату Петроу, изъяв из нее все, что ему не понравилось. Принимая во внимание время вызова полиции, можно предположить, что было десять или пятнадцать минут девятого, когда они снова подняли тело. Таким образом, труп Петроу мог пролежать на полу около полутора часов. Это способно объяснить уплощение мускулов и локализацию синюшных пятен в том случае, если диффузная синюшность уже началась, но полное окоченение еще не наступило. При таких условиях вероятное время смерти следует отнести ближе к двум часам ночи. Бимиш-Невилл также дал краткое описание находившихся на теле Петроу вещей в момент его обнаружения, что вполне соотносится с замеченными на торсе Петроу следами от ремней, о которых я упоминал при вскрытии.

Исходя из вышесказанного, картина происшедшего вкратце выглядит следующим образом: Петроу, пребывая в расстроенном или галлюцинирующем состоянии ума вследствие употребления им наркотика «экстази», явился в храм около двух часов ночи, надел на шею петлю, чтобы испытать некое пикантное возбуждение, случайно выбил стоявший под ним стул и таким образом повесился.

Это объясняет некоторые загадки, с которыми столкнулась экспертиза в процессе исследования трупа. В частности, наличие отметин на торсе, особую локализацию пятен, уплощение мускулатуры, а также следы от телесных жидкостей на полу. Кроме того, это объясняет наличие на теле и на изнанке спортивного костюма пыли с пола, а также присутствие кожаных предметов эротического характера рядом с трупом.

Дальше — больше. Фактически подобная трактовка событий позволяет ответить на все или почти все возникшие у экспертизы в процессе исследования вопросы.

Пью сделал паузу и с задумчивым видом отхлебнул из своей чашки горячего шоколада.

— Что-то я не замечаю в вас особой радости по этому поводу, — немного подождав, сказала Кэти.

— К сожалению, меня смущают именно те вещи, о которых нельзя судить с абсолютной уверенностью. К примеру, если Петроу умер около двух часов ночи — а в соответствии с данной трактовкой раньше это случиться не могло, иначе окоченение наступило бы прежде, чем его положили на пол, — то, выходит, я измерил у него температуру спустя восемь часов после того, как это произошло. При этом показатель температуры тела слишком сблизился с показателем температуры помещения, чего по истечении восьми часов по идее не должно было произойти. С другой стороны… — тут он пожал плечами, — температура тела всегда считалась плохим советчиком при установлении точного времени смерти.

Теперь рассмотрим спортивные туфли, которые показались нам подозрительно чистыми. Мы нашли на них частицы каменной пыли, но в этом, в общем, нет ничего удивительного, так как они всю ночь простояли на каменном полу в храме. Но на них не было ни грязи, ни пятен от травы и грунта, которые позволили бы нам утверждать, что в них разгуливали по улице. С другой стороны, отсутствие такого рода свидетельств в данном случае тоже ничего не доказывает со стопроцентной достоверностью. Инспектор Таннер заявил, что в храм можно пройти и по гравийной дорожке. И хотя мы не обнаружили на подошвах частиц гравия, это по крайней мере объясняет отсутствие других пятен.

Сказав это, Пью погрузился в молчание.

Обдумав сказанное, Кэти произнесла:

— Есть и другие моменты. В прошлый раз вы говорили, что нашли в его организме следы «экстази». Из этих слов трудно заключить, что доза была чрезмерно велика.

Пью кивнул:

— Увы, и в этом случае я ничего не могу утверждать со всей уверенностью. Через десять или двенадцать часов после приема МДМА в теле почти не остается наркотика, тем более невозможно судить о его количестве. Помнится, я пытался получить точные данные после одного фатального автомобильного инцидента, в котором погибли несколько наркоманов, но даже при таких условиях, когда варьировались время приема, количество наркотика, вес тела…

— Здесь ни тот ни другой вариант не проходит, — перебивая его, бросила Кэти. — Если бы он принял небольшую дозу, холод и связанные с ночной вылазкой неудобства наверняка отпугнули бы его от похода в храм. Большая доза, напротив, могла заставить его забыть обо всех этих трудностях, но сомнительно, чтобы ему удалось в состоянии сильного наркотического опьянения добраться до цели, не перебудив при этом половину клиники. Только представьте себе: ему пришлось бы проникнуть в офис, взять ключи от храма, затем выскользнуть из большого дома, пересечь лужайку, добыть где-то веревку, открыть храм и спуститься по винтовой лестнице в крипту. И заметьте: он должен был сделать все это в кромешной тьме, без какого-либо освещения. Помните? У него ведь даже фонаря с собой не было…