Умереть - это не страшно - Марина Скрябина

Мои друзья приблизительно одного со мной возраста, красивые, молодые, неглупые парни и девчонки, хорошо одетые, прекрасно сложенные, на дорогих спортивных машинах… То клуб, то ресторан, то бильярд, то боулинг… На все откуда-то брались деньги. Это происходило в пятницу или в субботу пока…

Пока меня не выгнали с работы.

А дальше это происходило через день. Я имею в виду употребление «фена». Сабина нам не мешала, потому что уезжала на работу, вырванную у меня из глотки мертвой хваткой одинокой волчицы. Теперь она хвастала, что пользуется всеми благами любовницы, которые были доступны мне раньше.

Постоянные гости у меня дома, постоянные «чаепития», постоянная громкая музыка, но ни разу не приходил участковый. Похоже, в этом гребаном городе менты в теме. Все знают о наркоте и барыгах, и о нахождении наркопритонов хорошо знают, но ничего не делают. Вон же, напротив моих окон, в самом центре города, в старом киоске — известный притон, где в любое время суток можно разжиться наркотой. Были бы только деньги. Хотя они и золотишко брать не брезгуют за дозу.

Тогда я еще была не в курсе, что у Карена родной брат — мент. Хорошая такая компания у нас сложилась из барыг, ментов, бандитов, нариков, студентов, банкиров и водителей. Но тогда я думала, что это милые ребята, любящие повеселиться и заходящие ко мне в гости просто на чашку чая! Ну, может, чего покрепче… Мозг был настроен только на хорошие позитивные эмоции посредством наркотиков. Без этой дряни я не могла даже выдавить из себя улыбку.

Боже! Что они сделали со мной?! Без наркоты я была похожа на ведьму, а не на милую молодую девушку. Хотя я все еще оставалась красива, и на меня в клубах западали нормальные парни, но после ночи общения со мной они переставали звонить… Они почему-то отказывались от дальнейших встреч со мной. Чувства и мозг были отравлены наркотой, но я этого не замечала. Эти уроды и друзья по совместительству сумели внушить, что я вовсе не наркоманка. И они тоже не наркоманы: «Нарики — это те, кто колется героином, но мы же не колемся!»

…Сижу одна в квартире на подоконнике, как домашняя кошка, смотрю в окно на проезжающие машины и вспоминаю, как мы вчера классно повеселились. И слушаю Виктора Цоя:

И вот кто-то плачет, а кто-то молчит.

А кто-то так рад, кто-то так рад!

Мама, мы все тяжело больны, Мама, я знаю, мы все сошли с ума!..

После клуба днем обычно зависали у меня. Все бездельничали, и только Пашка Лучанов, наш офисный мальчик, по телефону решал свои рабочие проблемы в банке. Интересная у него работа — звиздеть, затягиваясь свежим косяком.

Как-то раз Пашка предложил мне попробовать колеса-сердечки:

— Нью, к которому нет привыкания, а кайфа — море! Днем только надо обязательно поесть супа, и — все будет отлично!

Ну, конечно же, я согласилась попробовать. И при чем тут суп? Ведь это же здорово! Кайфа море и никакой ломки! Обалдеть! О том, какое зло представляют собой «колеса», я, наивная дура, даже и предположить не могла после употребленной травки. Мое искрив ленное сознание уловило лишь слово «кайф».

— Окей, — сказал Пашка. — Тогда мы вечером встречаемся в клубешнике.

— Однозначно, — ответила я.

Вечером, надев свое любимое серебристое платье «от Сергея Ивановича» (почти как «от Версаче»), чулки в черную сеточку и полусапожки на каблучках, я вышла во двор. За мной почему-то заехал Карен. Удивительно, ведь мы не только не встречались, но испытывали друг к другу, мягко говоря — легкую неприязнь, что выражалось в постоянных словесных пикировках.

Мне очень нравилось его задирать. Причем я всегда одерживала верх, обладая более высоким интеллектом, и тогда Карен сжимал кулаки, готовый на меня наброситься. Обычно его останавливали другие парни, но иногда он за мной гонялся по всему клубу, сшибая стулья и людей на своем пути, настолько он был неповоротлив и неуклюж. Гоблин — одним словом!

Но в этот раз, насколько я помню, все было мирно. Подкатив на такси к клубешнику, мы увидели Пашку и Тита в неизменно-огненной спортивной машине — адово племя! — и вошли в клуб, откуда доносились звуки транса. По ходу подтянулись Григ, Гена, Янис, Димарик. Все остальные были уже там со своими — или не своими? Какая разница! — девочками. Пашка дал мне то, что обещал: белоснежное «колесо» с выдавленным сердечком. Запив газированной водой, я стала ждать прихода…

Другое измерение посетило меня через тридцать минут. Все, кто находился в эту минуту вокруг, показались мне самыми добрыми друзьями и милыми людьми. По дороге в туалет я увидела Карена возле раздевалки. Он разговаривал с Генкой-фотографом. По Кареновским бешеным глазам и по резкой жестикуляции стало понятно, что Генка чем-то недоволен и наезжает.

— Нету их нигде! Все обыскал! Потерял я их! — орал Карен на всю раздевалку.

Оказывается, он должен был привезти парням «колеса», взял с них деньги, но потерял по дороге. А может, и не терял, а просто гонит… У Карена были свои каналы поставки наркоты, отличные от Тита. И все сейчас были на него злы. Я слышала каждое слово разговора, но поведение Карена почему-то возбуждало меня. О том, что давно сошла с ума от наркоты, я тогда не догадывалась, а это «колесо» с сердечком только усиливало сумасшедший полет моих нескончаемых эмоций в сторону Карена. Не знаю почему, но этот чел — ниже всех ростом в компании — обладал сильной харизмой.

В итоге несостоявшийся поставщик «колес» рассорился со всеми окончательно и пошел к выходу. Я, как заколдованная, поплелась за ним по пятам и не заметила, как очутилась на улице. Я продвигалась за Кареном, как завороженная крыса шла на звук дудочки из известного мультика, и если бы на моем пути случилось озеро или какой-то другой водоем, я вошла бы прямо в воду, не задумываясь. К счастью, такие испытания мне не встретились.

За углом Карен резко остановился, чтобы вызвать такси. Куда и зачем он направлялся, мне было абсолютно безразлично. В этот момент, неожиданно даже для самой себя, я подошла к нему вплотную и сказала:

— Я тебя люблю! — расчувствовавшись, чуть не расплакалась и бросилась ему на шею.

Карен скорее всего охренел от этого заявления, но сразу смекнул, как можно меня использовать. Добыча сама шла к нему в руки.

«Как все великолепно складывается», — подумал бы, наверное, Карен, если бы мог мыслить подобными категориями. А охреневать было отчего, ведь прошлое его домогательство закончилось тем, что он съездил мне по лицу за отказ. Прошла минута, пока он переваривал услышанное, а потом сказал: