Позывной «Волкодав» - Георгий Савицкий

При диверсантах были обнаружены следующие вещи: рация портативная приемопередающая, немецкого производства, в рабочем состоянии. Запасные батареи – 3 элемента, шифровальные таблицы – 2 и шифровальные блокноты – 2, пистолет «Вальтер-ППК» – 1, патроны к нему – 80 штук в пачках, компас – 1, ножи охотничьи – 2, запас продуктов на трое-четверо суток, в том числе четыре банки мясных консервов. В тайниках за подкладками голенищ яловых сапог обнаружены безупречные по реквизиту и содержанию бланки военных документов советского образца.

Считаю необходимым отметить мужество и самоотверженность рядового погранвойск НКВД Некрасова, получившего тяжелую травму руки в ходе силового задержания. А также грамотные действия временно мобилизованного для проведения задержания ст. лейтенанта ВВС Хечяна А.К. Прошу представить их, а также рядового погранвойск НКВД Самойлова к поощрению.

Старший комендантского патруля мл. лейтенант Ракитин В.Н.

Грохот артиллерийской канонады разорвал в клочья майское утро 1942 года. Шестидюймовые гаубицы били по переднему краю гитлеровской обороны. Взлетели по широкой дуге реактивные огненные стрелы «катюш». Раскатистому грому орудий вторил рев танковых моторов. Над головами пехотинцев в окопах пронеслись звенья краснозвездных бомбардировщиков и штурмовиков. Их прикрывали юркие «ястребки». Так началась Вторая харьковская битва.

Со стороны зрелище потрясало масштабом – наступали войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов, 640 000 солдат и офицеров и 1200 танков, почти 900 самолетов!

Но все же Виктор Ракитин своей «памятью попаданца» знал, что это наступление чересчур поспешное. Первоначально оно вообще было назначено на пятое мая, но из-за того, что подготовка к такому масштабному прорыву еще не была завершена, массированный удар трех фронтов перенесли на двенадцатое число. Но и такой перенос мало что дал, пополнения все еще были сосредоточены не в полной мере, не было накоплено достаточного количества боеприпасов.

Некоторые части занимали исходные позиции уже к концу дня одиннадцатого мая. Так что ни о какой рекогносцировке и разведке местности речи уже не шло. Не только командиры взводов и рот, но и комбаты и командиры полков зачастую не имели полной информации о характере местности, рельефе и укреплениях гитлеровцев. Знали лишь общее направление наступления: «Вперед – на Запад!».

К тому же из выделенных для огневой поддержки наступления тридцати двух артиллерийских полков на позициях к одиннадцатому мая было развернуто только семнадцать, то есть чуть больше половины. Еще одиннадцать артиллерийских частей только сосредотачивались, а четыре артполка так и вовсе еще не прибыли. А ведь «богам войны» нужно было бы наметить ориентиры, пристреляться, развернуть основные, запасные и ложные позиции, замаскировать орудия, создать полевые склады боеприпасов… Ну, и самое главное – увязать свои действия в рамках боевого взаимодействия с соседними подразделениями – пехотой, танкистами, летчиками…

Да какое там!.. Положились на русский «авось»…

Все это знал Виктор Ракитин, но ничего поделать не мог. Ну, в самом деле, не пробиваться же с боем в штаб Тимошенко и не доказывать ему, что младший лейтенант НКВД осведомлен о предстоящей секретной наступательной операции лучше, чем маршал Советского Союза?!!

* * *

Поначалу советское наступление развивалось достаточно успешно. На южном фланге в первый же день были прорваны оборонительные рубежи гитлеровцев на фронте в сорок два километра. Танки и пехота маршала Тимошенко продвинулись в глубь немецких позиций на пятнадцать километров. На северном крае, правда, успехи были поскромнее – там удалось прорваться от четырех до шести километров в глубь немецких позиций.

На следующий день, 13 мая 1942 года, на юге фронт прорыва был расширен до полусотни километров, было отвоевано еще двадцать километров территории. Это были уже оперативные тылы немецких войск.

Но на северном направлении темп наступления упал. За 14 мая войска 28-й армии прошли с ожесточенными боями всего пять-шесть километров и достигли рубежа реки Муром.

На этом рубеже планировалось ввести в бой подвижную ударную группу – третий гвардейский кавалерийский корпус, усиленный танками, и 38-ю стрелковую дивизию. Однако эти подразделения еще не успели закончить сосредоточение.

В результате боев 12–14 мая северная группировка советских войск прорвала оборону гитлеровцев на фронте протяженностью пятьдесят шесть километров и продвинулась в глубь захваченной немцами территории под Харьковом на двадцать пять километров. Фактически наступление шло по плану, если не считать первого контрудара немецких войск, которое советские части парировали, усилив свои боевые порядки резервами.

Маршал Тимошенко ожидал ввода в бой немецких резервов на пятый-шестой день наступления. Немецкий контрудар удалось парировать, но большой ценой – на левом фланге пришлось держать целых шесть танковых бригад из восьми. Естественно, предназначенные для прорыва, они только сдерживали противника.

Все решалось «в лоб», хотя логичнее было использовать для подавления ту самую артиллерию, которая все еще не завершила полное развертывание на позициях. Да и управление войсками откровенно хромало.

Южная группировка из района Барвенково наступала в более благоприятных условиях. К концу 14 мая фронт был прорван более чем на полсотни километров при глубине удара в сорок километров. Но здесь было принято одно из роковых решений: командующий 6-й армией Авксентий Городнянский отсрочил ввод в прорыв 21-го и 23-го танковых корпусов. Кроме того, оба корпуса были отдалены от места ввода в общей сложности на двадцать-сорок километров. Так что еще до боя танкистам пришлось пройти форсированным маршем, что измотало экипажи. Да и часть танков оказалась с поломками до рубежа ввода в прорыв.

* * *

Но даже такой, массированный, но недостаточно организованный удар русских переполошил немецкие штабы. Командование группы армий «Юг» пребывало в полнейшей растерянности. Фон Бок звонил начальнику штаба Верховного командования сухопутных войск Вермахта Францу Гальдеру и высказывал сомнения в возможности остановить наступление Красной Армии. Ему представлялось сомнительным, что первая танковая армия Эвальда фон Клейста и семнадцатая армия Германа Гота смогут дать русским достойный отпор. Осторожный Федор фон Бок предлагал взять у Клейста три-четыре дивизии и перебросить их непосредственно под Харьков.

План операции «Фридерикус» был на грани провала. Но Франц Гальдер принял рискованное решение все же ударить силами Клейста по южной части изюмского выступа и убедил в правильности этого решения самого Адольфа Гитлера.

* * *

Что же мог поделать младший лейтенант Госбезопасности в адских жерновах масштабной наступательной операции? Только лишь исполнить свой долг. На этом и сосредоточился Виктор Ракитин.

Незадолго до наступления его вызвал майор Осокин. Недавнее задержание двух особо опасных диверсантов только укрепило авторитет молодого командира Оперативного отряда НКВД.