Райская птичка - Трейси Гузман

Страх остаться без гроша подтолкнул ее к действию. Теперь они с Натали обе были взрослыми и обе безработными. Без медицинской страховки. Элис начала хитрить с лекарствами, принимая половину прописанной дозы в расчете на то, что физическая боль отвлечет ее от мертвого островка в душе и заставит бороться за выживание. Она принуждала себя по несколько раз в день растягивать пальцы на руках и на ногах и ходить по спальне, вместо того чтобы дремать. Все это время она думала о том, что Томас рассказывал ей об Эдит Пиаф. И тогда она еще ожесточеннее ходила по комнате, пытаясь думать о чем угодно, только не о Томасе.

С работой было сложнее. В бакалаврах биологии тут не нуждались, а в орнитологах и подавно. Натали же, напротив, легко могла найти работу, если работа была тем, что она искала. Как и предполагалось, через неделю Натали уже работала в банке. Через две – встречалась с женатым управляющим. И хотя любой доход служил подкреплением их скудеющему бюджету, Элис теперь остро осознавала, как шатко ее положение.

Орион был местом, где перемен не ждали и нарушений не терпели. Именно так воспринимали их с Натали – как нарушение. Рассказала об этом Сейси – не со зла, а просто однажды днем на кухне, когда чистила фасоль на ужин, а Элис неуклюже складывала салфетки. Ту же мысль, но на другой лад высказал Финей, когда они впервые встретились.

Этот город, он как медленная река, что глубоко и прочно врезалась в берега. Нужно библейское чудо, чтобы ее повернуть.

Он постучал в их двери с тарелкой чего-то бугристого, продавленного в центре и покрытого толстым слоем сахарной глазури.

– Это мистер Лепин, – сказала Сейси, протягивая гласные – «Лее-пииин», так что получалось больше похоже на медицинское название, чем на фамилию. Экономка выглянула из‑за накрахмаленных кружевных штор, которые выбрала Натали, потом подошла к Элис, наклонилась над ее креслом, да так близко, что та почувствовала на ее фартуке запах того же крахмала, что и на занавесках, и, прикрыв рот рукой, зашептала:

– Он живет в доме напротив. Один-одинешенек. Приятный молодой человек, но людям важно знать, откуда его родня, а он, видно, не спешит рассказывать.

– Похоже, мне выпала роль сказать вам официальное «добро пожаловать», – проговорил он, снимая широкополую шляпу защитного цвета, под которой обнаружилась копна белокурых волос, кое-где потемневших от пота. Взмокшая спереди рубашка липла к его телу. – Я так понимаю, вы, дамы, прибыли с севера. Как вы находите Орион? Надеюсь, наш климат не слишком вас тяготит.

– Маленьким, мистер Лепин. Мы с сестрой находим его маленьким. Но милым, конечно, – ответила Натали.

– Простите, но я буду отзываться только на имя – Финей.

Натали удостоила его слабой улыбкой, но было ясно, что она уже успела оценить его, причислив к неудачникам, годным разве что для сестры. Она попрощалась вялым кивком, заявив, что опаздывает на встречу:

– Боюсь, что мне пора, Финей. Но Элис будет рада с вами поболтать. Ей теперь не хватает внимания, ведь от наших родителей она всегда получала львиную долю. Думаю, это ее испортило. Ей тяжело привыкать ко всей этой, – она повела рукой, будто наматывала на палочку сладкую вату, – тиши.

Элис ахнула, но единственной реакцией Финея на Натали стал пронзительный взгляд, которым он смерил старшую сестру, прежде чем пожать плечами и сосредоточить внимание на младшей. Он смотрел ей в лицо, игнорируя то, что скрывалось под покрывалом цвета льна, – деликатные границы ее тела, заботливо укутанного экономкой. Финею хватило то ли доброты, то ли сообразительности, чтобы не протягивать ей руку в знак приветствия. Это заставило Элис заподозрить, что его предупредили, что весь город уже знает о ее проблемах, хотя прошло лишь несколько недель. Вероятно, Натали использовала ее, чтобы вскрывать крепкую броню соседей и тех, кто мог быть ей полезен. Новое, прекрасное лицо в городе. Молодая женщина, менее сдержанная, чем надо бы. Северянка, которая слегка зазнается, что негоже в ее возрасте, тем более что, кроме красоты, у нее нет явных причин считать себя лучше кого-либо из них. Но ведь есть еще сестра – душок скандала, ужас тяжелого физического недуга. С чем приходится мириться Натали – такая молодая, а уже с такой обузой, ее красота наверняка увянет под этой тяжестью. Не могли бы они принять это во внимание? Элис понимала, что в этом смысле помогает Натали, наделяя сестру воображаемым смирением, которое на самом деле было абсолютно той не свойственно.

– Прошу прощения. Не знаю, зачем она это сказала.

– Я тоже, – отозвался Финей. – Но я у родителей один. Нам, единственным детям, неведомы хитрости братского или сестринского соперничества.

Элис была настолько смущена, что даже не улыбнулась. Казалось, разговор был обречен закончиться на этом, ведь Натали все так умело подготовила для провала.

– Интересное имя, – сказал Финей, подходя ближе. Элис разглядела на коленях его штанов бледные красноватые пятна глинистой почвы, которая, по словам Натали, наполняла все дворы в округе. На лице Финея тоже лежал тонкий слой этой красной пыли, прерывавшийся только двумя совиными овалами вокруг глаз. Очки. Элис представила его в них. Каким серьезным он, должно быть, выглядит, с его-то мягкими веками с опущенными вниз внешними уголками.

– Элис? Что в нем интересного?

Его смех удивил ее – теплый и плавный, как будто воздух внутри него был той же температуры, что и снаружи.

– Нет, – сказал он. – Финей. Обычно это первое, что мне говорят люди. Интересное имя. Решил вас опередить.

Сколько времени прошло с тех пор, как она вела с кем-нибудь беседу? Элис выискивала слова, гадая, не утратила ли этой способности вместе с легкостью движений. В пространстве между ними воцарилась тишина, и Финей стоял, переминаясь с ноги на ногу и как бы прикрываясь несчастным пирогом.

– Сейси, не могла бы ты взять это у мистера, э, у Финея и принести ему чаю?

– Ленивая ромашка, – сказал он, передавая тарелку Сейси. – Моя мама утверждала, что это идеальный пирог для первой встречи с новыми соседями, потому что в нем нет ничего такого, что может смутить незнакомого человека. Если, конечно, этот человек не возражает против пекана. А она всегда говорила, что если человек не любит пекан, с ним вообще не стоит знакомиться.

Он умолк ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы взять у Сейси стакан чая и сделать большой глоток, утерев рот тыльной стороной ладони.

– Вы меня не поддержите? – спросил он у Элис.

Второй стакан, который принесла Сейси, стоял нетронутым на столе рядом с креслом.

– Мне сейчас не хочется пить, спасибо.

– Понятно, – Финей скользнул взглядом по ее скрытому телу, и она увидела в его глазах колебание, как будто он обо всем догадался. – Я не вовремя. Не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Просто не хотелось, чтобы очередной день прошел, а я так и не познакомился с вами и вашей сестрой.

– Спасибо за пирог.