Семейная реликвия. Месть нерукотворная - Елена Зевелева

И к тому моменту, когда парильщики завершали свою банную эпопею непременной уборкой и мойкой самой парилки, все было давно готово для естественного и плавного перехода ко второй, завершающей части обычно субботнего вечера отдыха, который в зависимости от настроения мог длиться сколь угодно долго.

Иногда теща ходила попариться в баньку со своими двумя дочерьми-акулами Алкой и Любкой. Мужская парная компания в таком случае напрочь исключалась. Обе считали себя светскими дамами и такие «советско-колхозные» формы общения не могли себе даже представить, не говоря о том, чтобы участвовать в них. Невысокие, низкозадые, как отец, и широкоскулые, как мать, они считали себя писаными красавицами. Но дотянуть до того, чтобы хоть отдаленно приблизиться к такому определению, им обеим, и они это прекрасно понимали, мешала наследственное!

Именно поэтому часто злились они, особенно старшая, на своего в общем-то делового и разумного папашу, называя его то злобным карликом, то головастиком. Однако все это не мешало им использовать папашины связи и тратить его деньги.

А от мамаши — вместе с широкой костью, монголоидными скулами и неприятным ртом с узкими губами, короткими и полными ногами — сестры с лихвой взяли врожденную наглость, граничащую с хамством, и непомерную требовательность ко всем окружающим, которые якобы постоянно должны им только за то, что они явились на белый свет. Сами себе обе сестры нравились невероятно, однако физические недостатки, несмотря на все физкультурно-парикмахерские и врачебные ухищрения, к которым они постоянно прибегали, тратя на это кучу денег своих родителей, мужей и любовников, скрыть им, по большому счету, не очень-то удавалось. При этом природные изъяны сестрички довольно удачно компенсировали, постоянно посещая супермодные парикмахерские и фитнесы, покупая сверхдорогую одежду, обувь, украшения и парфюм в парижских бутиках и дорогих элитных магазинах. А заодно и участием в элитных рублевских тусовках, где все это ценилось много выше любых природных человеческих качеств и даже физических данных.

Не чурались сестры и унаследованной, скорее всего, от мамаши, запрятанной в самый дальний уголок ее души и задавленной привитыми с детства ханжескими представлениями о жизни гиперсексуальности, которая в новых исторических условиях стала также цениться особо, дороже золота. Внимание окружающих они привлекали также передавшейся им от папеньки неизбывной, просто брызжущей из всех пор энергией, заполнявшей их существа до краев и не дававшей им покоя в любых делах, которыми они занимались, пытаясь при этом вмешаться во все и вся, чем просто отпугивали порой многих приличных людей.

Младшая — Алка, например, абсолютно ничего плохого не видела в смене мужей, считая при этом, что главное, для чего нужен муж — это деньги и комфортные условия ее жизни и деятельности. Поэтому заботиться о ком-то, кроме себя любимой, она считала для себя совершенно излишним, как, впрочем, и о наличии продуктов в доме, приготовлении еды, хлопотах по хозяйству, уходе за мужем и т. д. и т. п. Все свое время она с радостью отдавала болтовне по телефону с подругами и друзьями, шопингу, фитнесу, массажу, салонам красоты, постоянным ресторанным встречам с непременным фужером вина и чашкой кофе, да и, пожалуй, бесконечной ревизии бутиков в центре города, сопровождаемой нередко многозначительными, глубокомысленными беседами с продавцами.

В этом, кстати, она вовсе не была оригинальна. Надо сказать, что ее старшая сестра Любка преуспела еще больше. И хотя та же атрибутика была непременным сопровождением и ее жизни, она успевала еще менять как перчатки одного мужа за другим, выезжала в бесчисленные туры за рубеж, каждый раз с новым сопровождающим или бойфрендом, претендовавшим на ее руку и сердце. Любила старшая сестра заниматься и бесчисленными коммерческими проектами и прожектами, втягивая в их бесконечные обсуждения и реализацию своих многочисленных поклонников и любовников. На практике это представляло собой исключительно «вышибание» денег, и немалых, в основном из тех же богатых любовников. Любка просто плавала во всем этом, как рыба в воде. Однако, несмотря на такую занятость, немало внимания она все же уделяла одной из главных своих задач — поиску постоянного спутника жизни, материальные и физические параметры которого она, скорее всего, нарисовала для себя с детства. То есть с того самого момента, когда вместе с родителями переселилась из родного «Ленинского луча» в город. При этом все свои грандиозные планы Любка старалась выполнять с помощью даже не снившихся ее предприимчивым родителям особо изощренных, сугубо прагматических форм и методов, которые в новых исторических и экономических условиях жизни оказались как нельзя кстати. То есть понятными и близкими определенным кругам людей, в которых она только и вращалась. Потому и результаты ее трудов, как ни странно, зачастую даже превосходили ожидания.

Самым выдающимся достижением ее жизни, самым главным творческим и коммерческим успехом Любки за последнее время, удовлетворявшим ее, можно сказать, со всех сторон, стала, конечно, мастерски проведенная ею женитьба на себе многолетнего прожженного холостяка, женоненавистника, известного в столице по прозвищу Толик Голубой. Вороватый чиновник-бисексуал, причем достаточно высокого ранга, он был богат, как Крез. Успел за время перестройки и реформ развернуться во всю свою мощь. К тому же Толик был далеко не глуп, в меру интеллигентен, физически крепок (когда-то в молодости даже входил по какому-то виду спорта в сборную страны) и плюс к тому достаточно пронырлив. Обладал он также уникальными бюрократически-чиновничьими способностями, которые в его жизни значили совсем немало и сыграли заметную роль в карьерном плане. Однако своих вершин на карьерной лестнице Толик добился отнюдь не благодаря этим качествам и не своим умом, как бывает, а исключительно уникальными двухсторонними сексуальными способностями и возможностями. И именно это, как ни странно, больше всего другого привлекло к нему пристальное внимание Любки, любительницы острых ощущений, тем более с ее врожденными номенклатурными претензиями и повышенной сексуальной потребностью. В свою очередь, эти Любкины качества вполне соответствовали желаниям и потребностям Толика. В результате их альянс получился довольно удачным. Тем более что в паре со своим новым мужем с его женоподобными манерами Любке наконец-то удалось реализовать многие, ранее никак не востребованные желания как в интимных делах, так и в писании анонимок и доносов в разные инстанции на конкурентов в бизнесе и тех несчастных, которые в свое время не обратили внимания на ее женские прелести. Ее эпистолярное творчество, к удивлению, всегда имело успех, несмотря даже на то, что госорганы уже добрых полтора десятилетия никак не реагировали на подобного рода подметные письма. Тайна этого успеха заключалась в прямой поддержке Любкиных анонимных доносов ее мужем, приверженцем старой партийной привычки давать ход подобным «сигналам доброжелателей», написанных, как правило, «от имени и по поручению трудового коллектива» или «группы товарищей». Но особо преуспела Любка все же в выбивании средств из тех, кому ее новоявленный муж сделал какое-либо, хоть мало-мальское, одолжение — от помощи в устройстве на работу до содействия в приватизации или оформлении дачных участков. С ее методами в подобной деятельности уж точно никто сравниться не мог. Здесь она была даже не профессором — действительным членом академии бизнес-наук.