Плюсик в карму. Книга вторая - Елена Штефан

И Оля продолжала болтать, стараясь не переборщить с образом блондинки: столько дел, столько дел!

Про Рансу и двух арестованных парней она спрашивать не будет. Потом все узнается.

Узналось за ужином. И то исподволь.

А пока… Медикусу через почтовик вызвали извозчика. Он вернется завтра утром — Пашку сканировать, а потом на хутор. Оля светилась от благодарности — разрешили! Дедушку Ажура полечат! Даже Эрику перепало признательности — мог королевской властью запретить и не запретил! Раим Паранойевич поколдовал над усилением защитки Дрири: секретность — наше все! Посторонний в крепости наездников — это же атас, абзац и катастрофа! Единственный выход — сделать его не совсем посторонним. При молчаливом монаршем попустительстве Дрири был выдан жетон Корпуса. Прецедент был создан!

Раим нервничал — а ну как король не одобрит, а король и в ус не дул, уяснил уже, что любая глупость Ольги оборачивается пользой короне. И даже отпустил Олю на прогулку до хутора. С Тырей, разумеется.

На полчасика.

Оле хватило. Обнять Семеныча, всплакнуть на его закопченном, терпко пахнущем потом плече, предупредить про медосмотр и узнать, что кризис с кормами ожидается через два дня. Жех, чтобы унять слезоразлив (да кто же из мужиков такое выдержит?), повел ее смотреть, как ловко устроили карочек. Ну и материл иномирную мясо-яичную пернатость:

— Я думал, глумнее кур птицы нет! Вот честно, Оль! Так эти мало того, что бестолковые, так еще и наглые… — Оля улыбалась сквозь невысохшие слезы.

Тыря, а как же ж, рванула знакомиться с населением птичника и сразу огребла от взгального квохтатого альфы. Существо было в два раза крупнее среднестатистического Петьки-петушка и во столько же раз дурнее — читай, бесстрашнее.

Наскакивал. Клекотал. Крыльями хлопал и все норовил взлететь на Тырькину макушку. Щена от изумления (вообще-то, это она тут самый страшный зверь) забыла быть меховой, но вспомнила про боевую форму. Обижают! У придурочного кочета мозгов, видать, совсем нема, одно бесстрашие. От неминучей бесславной гибели наглую курятину уберегло только плотное синее оперение и реакция Жеха — сшиб хворостиной на подлете к бивню. А то пришлось бы варить преждевременный суп (щи куру не светили за неимением капусты). Благо, что этот цирк без конферансье никто не видел, кроме голоштанной ребятни. Тыря расстроилась — она же только поиграть, а ее бить! На этом прогулка закончилась. Пришлось собаконьку утешать, давясь смешками. Ну, раз дорогой подруге весело, то и Тыре хорошо. Но Оле и этого хватило, чтобы воспрянуть духом.

А за ужином разговор зашел-таки об арестованных и Рансу.

Идею дуэли король поддержал и заявил, что будет присутствовать.

— Не переживайте, Ольга, — тон Эрика был небрежен, — этот поединок сразу поднимет мальчика в негласной иерархии наездников.

— Да плевать на вашу иерархию! Пашка — обученный боец, но от случайностей никто не застрахован. У меня племянник один! — Ольга в сердцах отбросила салфетку. Выдохнула и заговорила с недоумением: — Как вы с этой иерархией свои соревнования выигрывать собрались? Для победы командный дух нужен, один за всех, и все за одного. А у вас махровая индивидуальщина! Варгу этот ведь не просто так в свою исключительность уверовал. Кто-то же внушил ребятам, что наездникам все можно.

— А вы считаете, что нельзя? — с какой-то болезненной заинтересованностью спросил Раим.

Ольга аж запнулась. Да за кого ее принимают?! Ух, она бы ему сказала!

А что, собственно, сказать-то?

— В одной нашей древней мудрой книге сказано: «От того, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». Или как-то так. Не уверена, что верно перевела. Мне кажется, вы, господа, понимаете это как никто. Иначе бы не пошли спасать хутор, когда приключилась беда с водой, и не позволили бы медикусу здесь появиться. Это же против всех правил. А Рансу такой простой вещи не понимает.

Мысленно Раим с Ольгой согласился — не понимает. Но об этом он Ольге не расскажет. До Рансу действительно не доходило, почему король гневается из-за какой-то иномирянки. Она же шваль, комок грязи на пути. У Эрика хватило выдержки предложить бывшему главному пастуху добровольно опустить щиты и барьеры. И даже дать полминуты на осмысление. Раим бы не предложил. А дальше — дело техники.

Род Рансу действительно один из старых на Нрекдоле и, Ольга верно угадала, именно из каторжан. Из уголовных. В новом мире они вдруг заняли место, которое им никак не светило в материнском мире — стали уважаемыми гражданами. Потому что новому миру для выживания нужны были маги и в семье Рансу они были. Прапра Энвера сделал себе имя, ибо был полезен. Но второй эшелон — это второй эшелон. А Энверу Рансу хотелось в первый! До смерти хотелось. С детства он мечтал попасть во дворец. Туда, где так небрежно существовал слабак Раим Шенол и куда не было хода настоящему мужчине — Энверу Рансу. Удачно жениться ему не светило, ибо не наследник. Выслужиться? Энвер старался! Честно (на первых порах) старался! Но шансы таяли с каждым годом — без нгурула на него внимания не обратят, к власти не приблизят. Деньги Энвера не слишком интересовали — род богатый, а ему хотелось славы и, главное, почитания. В этом загибающемся мирке и проявить-то себя негде. Войн между странами нет, потому что страна одна. Прорывы из мира Апрол столь редки, что кажутся легендой. Как выделиться? А всадники пользуются славой просто потому, что всадники, но ни один нгурул его не принимал. Примкнуть к одной из группировок при власти? Даже это было невозможно — не прогнулся перед столичным аристократом, и его законопатили в провинцию. Главный пастух потихоньку сходил с ума. Ему бы зверя — и он всем покажет, каким должен быть настоящий наездник!

Теперь бывший друг сидит под заклятием неподвижности, как когда-то изображал восковую фигуру кастелян Ламс. Это было решение Раима — он вдруг испугался, что Рансу ослушается и пойдет мстить. Первой его целью будет Ольга.

За этими мыслями Раим упустил нить разговора между помощницей и Эриком, который был на диво благодушен.

— …наездник разделяет все чувства своего зверя. Разве вы еще не поняли, дорогая?

Ольга задумалась. Пожалуй, да. Если щене скучно, то и ей, Оле, трудно преодолеть апатию. Если весело — жизнь искрит радостью бытия. У Раима со Свапом тоже так? Непонятно, однако. Тогда, в виварии, когда успокаивали Раша, Свап чуть не кинулся на Рансу — Ольга почувствовала это абсолютно ясно. А Раим считал главпаса-долгопаса своим другом, по крайней мере, искренняя приязнь и доверие там присутствовали.

Отвечать взялся, как ни странно, его величество. Вопросом на вопрос.

— А вас не научили? — И очень выразительный взгляд в сторону Раима. — Мы должны, просто обязаны отгораживаться от эмоций зверя, ведь сам он этого не в состоянии, ибо разумен лишь частично. Любое наше сильное чувство может спровоцировать неадекватное поведение нгурула.

— Это нам с Павлом объяснили весьма дотошно, ваше величество, но я, кажется, сглупила — пренебрегла этим знанием. Уж очень эмоции моей щены захватывающие. — Оля нежно улыбнулась и обратилась к шефу: — Но Свап и его агрессия к Рансу… Она же давняя? Вы не пытались разобраться, Раим?