Принцесса разыскивает горошину - Елена Яковлева

* * *

Журналист Брызжейкин мне сразу не понравился. Буквально с первого взгляда. Еще до того, как я поняла, что это он и есть. Кстати, вам бы он тоже не показался. Маленький такой, плюгавенький, с толстыми, обтянутыми джинсами ляжками, лоснящимися волосами и синеватыми мокрыми губами. Вынырнул из метро, как черт из преисподней, подлетел ко мне на всех парах, оглядел, брезгливо наморщив нос, горбатый от очков, и выпалил:

— Заранее предупреждаю: больше сотни не дам!

— Сотни чего? — ответила я любезностью на любезность.

— Долларов, конечно, — продемонстрировал он чисто московскую широту. С бульдожьей хваткой в придачу. — И то только в том случае, если ваши сведения меня заинтересуют.

— Заинтересуют, не беспокойтесь, — заверила я его и на всякий случай уточнила. — Кстати, а вы точно Брызжейкин из «Московских хроник»?

— Могу удостоверение показать, если сомневаетесь, — этот препротивный коротышка не без усилий вытащил из кармана трещащих на ляжках штанов какую-то замызганную ксиву.

Я ее внимательнейшим образом изучила, поворчав для острастки, что не очень-то он и похож на пучеглазого типа с фотографии. А кроме того, печать на удостоверении не слишком разборчивая и как бы даже смазанная.

— Да я это, я! Только снимок десятилетней давности, вот и все, — раздраженно пробурчал Брызжейкин, засовывая свои «корочки» обратно в карман. И зря, между прочим, потому что я твердо решила на нем вдоволь выспаться.

— А уши? — осведомилась я с несокрушимой упертостью старого кадровика из отставных вояк.

— А что уши?

— Ну, и где они? Что-то на фотографии они не наблюдаются…

— Как это? — опешил Брызжейкин, снова извлек свою ксиву и ткнулся в нее носом. — Да это же… Да просто у меня прическа другая была… Уши волосами закрыты!

— М-да? — Я изобразила глубокое раздумье. И уже хотела было пройтись по всем его прочим физиономическим особенностям, но заметила, что изнемогающий от нетерпения Димыч подает мне условные знаки с противоположной стороны площади. — Ладно, так и быть, поверю вам на слово. Только это… Желательно все-таки, чтобы вы продемонстрировали серьезность своих намерений.

— Как это? — бедный папарацци был близок к истерике.

— Деньги… Деньги у вас при себе?

— О господи! — Он даже за сердце схватился. — Я же сказал, что заплачу. Если то, что вы мне расскажете, будет по меньшей мере содержать элемент правдоподобия.

Эк куда хватил! Правдоподобие ему, видите ли, подавай, и желательно по сходной цене. А гарантий опять-таки никаких, как с той алчной медсестрой из акушерской клиники, которой я в самом начале этой истории отвалила кровные Маоистовы сто баксов, при том, что просила она — ни много ни мало — тысячу. Хорошо еще, что таких сумасшедших денег при мне не могло быть по определению. Впрочем, если бы я приняла предложение еще живой на тот момент Инессы, на манер Брызжейкина с ходу объявившей, на что я могу рассчитывать, еще неизвестно, как обернулось бы все дело.

— Ладно, будет вам правдоподобие, — твердо заявила я. — Только баксы вперед!

— Вы меня прямо поражаете, мадам! Торгуетесь, как на одесском привозе! — возопил Брызжейкин и театрально повернулся к бронзовому Пушкину. Как бы в свидетели призывая.

Здрасьте, приехали! Оказывается, я его поражаю. Надо же, какой идеалист выискался! На московских-то просторах и в самый разгар расцвета рыночных отношений!

— И зря вы так поражаетесь! — упорно гнула я свою линию, ни минуты не сомневаясь в собственной убедительности. — А то что получается, я вам свою сенсацию, а вы мне — я это уже и без вас знаю, и ручкой сделаете? Нет, так не пойдет.

— Ну вы и штучка! — восхитился Брызжейкин. — А что, если получится наоборот? Вы возьмете мои денежки — и только я вас и видел! И потом, уважаемая… Что ж вы так на этих баксах зациклились? А как насчет идейных мотивов?

Во запел соловей! Я тоже невольно покосилась на Пушкина и порадовалась тому, что кудри у классика бронзовые, а то бы, наверное, дыбом встали от таких-то речей. Как у Димыча, который буквально рвал и метал, а также нервно бил землю копытами возле подземного перехода.

— Ладно, — все-таки дошел до нужной кондиции Брызжейкин. — Предлагаю: фифти-фифти: Половину вы получите до того, как доведете до моего сведения свою замечательную сенсацию, а остальное — по обстоятельствам. Идет?

— Идет, — согласилась я исключительно из соображений человеколюбия. Только пожалела я не Брызжейкина, а измочаленного бездействием Димыча. — Гоните свои баксы.

— Но не здесь же, — завертел башкой Брызжейкин, — давайте хоть отойдем куда-нибудь в сторонку. Хотя бы по бульвару прогуляемся.

— По бульвару так по бульвару, — кивнула я, довольная тем, что он сам предложил мне то, о чем мы заранее условились с Димычем.

И мы с Брызжейкиным нырнули в подземный переход. А потом прогулочным шагом потопали вниз по бульвару. Прямо как старые добрые приятели. И пока я высматривала свободную и достаточно уединенную скамейку, Брызжейкин даже насвистывать начал.

— Посидим? — Я наконец нашла, что искала.

— Посидим, — кивнул Брызжейкин. Плюхнулся на скамейку и закинул ногу на ногу. Штаны на нем затрещали, но выдержали. — Ну-с, слушаю вас, меркантильная вы наша.

— Это я вас слушаю, — возразила я, наблюдая подгребающего к нам Димыча.

— Что такое? — Брызжейкин проявил первые признаки беспокойства и даже попытался было рыпнуться, но Димыч уже успел по-дружески приобнять его за плечико. — Чего вы хотите? — сразу пролепетал этот лихой и неподкупный журналюга.

— Да ничего особенного, — я лучезарно улыбнулась и помахала перед его носом свежим номером «Московских хроник», — всего лишь интересуемся, из каких источников вы черпали вдохновение, когда писали свою замечательную статейку.

— Но… Но… Я же ничего такого там не написал. Это обычное журналистское расследование… — сразу потек Брызжейкин.

— А мы тебя ни в чем предосудительном и не обвиняем. Верно я говорю, Надюха? — подключился к нашей задушевной беседе Димыч.

— Ага, — подтвердила я, улавливая исходящую от Брызжейкина нервную дрожь.

— Я тебе больше скажу. Твоя статья нам очень даже понравилась, — разоткровенничался Димыч. — Просто мы не все поняли. Начнем с заголовка… Нет, ты не волнуйся, заголовок отличный, громкий… Короче, любопытно нам услышать от тебя как от автора, что ты, собственно, хотел им сказать. И какими конфиденциальными источниками информации пользовался. Вот ведь у тебя так и написано: по сведениям из конфиденциальных источников…

— Боже, — заерзал на скамейке Брызжейкин, — это же гипербола. И потом… У нее имя такое — Власта… Так что заголовок сам собой напросился.