Руки вверх, генерал! - Алексей Макеев

– Напрасно вы, Олег Викторович, – укоризненно покачал головой Мышкин. – Напрасно вы так… Никто не собирался вас оскорблять. Но в этом деле действительно столько неясностей… Полковник Гуров задавал вопросы не из личного каприза. Он занимается поисками убийцы, а как, позвольте, искать, если не задаешь вопросы?

Генерал Репин уничтожающе посмотрел на Мышкина и процедил сквозь зубы:

– Я вижу, здесь все заодно… К сожалению, обывательское мнение о плохой работе прокуратуры и милиции имеет под собой веские основания – теперь я в этом убедился лично. Такого торжества непрофессионализма даже ожидать было трудно…

Он говорил монотонным тусклым голосом, точно автомат. Гурову подумалось, что мысли генерала сейчас бродят где-то очень далеко и свое возмущение он выражает скорее для проформы. И еще Гуров с тревогой подумал, сумеет ли Крячко разыскать прапорщика Гулыгу раньше, чем до него доберется Репин.

– Олег Викторович, позвольте ваш пропуск! – елейным голосом напомнил Мышкин. – Я подпишу, а то вас могут не выпустить.

Репин небрежно протянул ему пропуск, и следователь расписался на нем размашистым угловатым почерком.

– Прошу! – вежливо улыбаясь, сказал он, возвращая пропуск. – Если вы нам понадобитесь, мы обязательно вызовем вас еще раз, Олег Викторович!

– Надеюсь, это уже будете не вы! – пробурчал Репин, выхватил клочок бумаги из пальцев Мышкина и, не прощаясь, вышел.

Мышкин и Гуров обменялись взглядами.

– Ну вот, начали во здравие, а кончили, как всегда, за упокой! – развел руками Гуров. – Будешь в претензии, Леонид Георгиевич, что испортил тебе беседу?

– Напротив, было очень интересно, – вяло сказал Мышкин, хотя было видно, что большого восторга он не испытывает. – По большому счету, я с самого начала чувствовал, что ты прав, Лев Иванович, но… В жизни слишком много всяких «но». Вот хотя бы теперь…

– А что теперь? – спросил Гуров.

– А то, что мы сами поднесли ему на блюдечке этого Гулыгу, – с сожалением сказал Мышкин. – Конечно, этого не стоило делать. И не зря генерал обвинил нас в непрофессионализме. Сначала нужно было задержать прапорщика, а потом задавать вопросы.

– Что выросло, то выросло, – примирительно сказал Гуров. – Ничего особенно страшного не случилось. До визита генерала мы, собственно, не были уверены, что нам удастся быстро опознать и задержать этого человека. Объективно генерал нам только помог. А ты, Леонид Георгиевич, и сейчас чувствуешь, что я прав, или это чувство тебя покинуло после генеральского гнева?

Мышкин махнул рукой.

– Теперь Репину будет не так просто выкрутиться, – желчно заметил он. – Ты обратил внимание, как его корежило от твоих вопросов? А вопросы только начинаются, – он похлопал ладонью по тонкой папке, лежавшей на столе. – Здесь у меня результаты экспертизы по автомобилю Столбунова. Знаешь, отчего он взорвался? Наши эксперты предполагают, что это была самодельная мина с таймером, который работал, когда включался мотор. Просто, но остроумно. Мина совсем небольшая, поэтому и следов почти не осталось. Но много ли надо, чтобы вывести из строя рулевое управление? А кому, собственно, мог помешать отставной полковник? Я на всякий случай проверил – Столбунов никаким бизнесом не занимался, ни в какие группировки не входил. Несомненно, его убрали, чтобы он не назвал Томилина, – подстраховались…

– А от Томилина ниточка напрямую тянется к Репину. Ты это хочешь сказать? – спросил Гуров. – Только теперь нет ее, этой ниточки. Прапорщика искать надо.

– Ищи, Лев Иванович! – сказал Мышкин. – Ты сыскарь, тебе и карты в руки. Крячко-то у тебя куда делся? Не по этому ли самому вопросу?

– Я всегда говорил, что ты умный человек, Леонид Георгиевич! – сообщил Гуров. – Вот и беседу без протокола вел, а магнитофончик включить не позабыл…

– Без протокола-то, сам знаешь, разговор вроде легче идет, – заметил Мышкин. – Зато на записи хорошо слышно, если человек с ответом затрудняется. В случае чего я своему начальству эту запись покажу – пусть само убедится, как генерал при серьезном разговоре запинался… А вообще, если откровенно, я удивился, что он по первой же повестке прибыл. Я думал, он резину начнет тянуть.

– А он на разведку приходил, – сказал Гуров. – Душа-то у него не на месте.

Мышкин с любопытством посмотрел на него и спросил:

– Так ты всерьез думаешь, что это генерал свою супругу – того?..

– Ну что ты! У него же железное алиби!

– Алиби, да… Но ты понял, что я хотел сказать. А что это за встреча такая Крячко с его женой? Ты это нарочно придумал?

– Лгать грешно, Леонид Георгиевич! – подмигнул Гуров. – Была такая встреча, была… Ну, может, не на все сто процентов, но процентов на двадцать была точно!

Мышкин неодобрительно покрутил головой.

– Не понимаю я тебя, Лев Иванович! Вот иной раз и на двадцать процентов не понимаю! Как-то ты всегда сам по себе, будто ни прокуратуры тебе нет, ни процессуального кодекса… Вот, например, так ты и не объяснил мне, почему вдруг оперативники – между прочим, которыми я в конечном счете руковожу, – почему они возле дома Томилина дежурили? Ты что же, наперед знал, когда ему череп проломят?

– Ну что ты волнуешься? – улыбнулся Гуров. – Была у нас оперативная информация. Непроверенная. Вот решили проверить…

– Ты в следующий раз со мной своей информацией делись, ладно? – ехидно сказал Мышкин. – Чтобы у нас с тобой недоразумений не было.

– Да я весь как на ладони! – еще шире улыбнулся Гуров. – А это так, частный случай…

– Ну-ну, – покачал головой Мышкин. – Возьмете Гулыгу – сразу его ко мне! Это тебе уже не частный случай, понятно?

– О чем разговор, Леонид Георгиевич! – воскликнул Гуров. – Общее дело делаем!

Уходя от следователя, Гуров размышлял о том, как все-таки четко и продуктивно работают у Мышкина мозги. Пока версия «сезонного убийцы» сохраняла хоть видимость реальности, а наверху требовали именно ее, он и слышать ничего не хотел о других версиях. Но вот «сезонный убийца» некстати обнаружился, генеральская защита дала сбой, и Мышкин уже готов был рискнуть. Интуиция, видимо, подсказала ему, что этот риск оправдан, а вероятность выигрыша довольно велика. Магия генеральских погон уже не оказывала на него прежнего влияния.

Но Гуров понимал, что на самом деле магия эта никуда не исчезла и впереди их поджидает еще много сюрпризов. Полагаясь на свою неуязвимость, носители погон наделали слишком много ошибок и теперь наверняка приложат все силы, чтобы выправить положение.

Гуров не понимал одного – зачем была затеяна вся эта кровавая кутерьма. То есть мотив всех последующих убийств был прост и ясен – преступники заметали следы – поспешно и не всегда аккуратно. Но ведь была какая-то первичная причина, из-за которой погибла Виктория Репина! И для Гурова она до сих пор оставалась тайной за семью печатями. И этот факт не давал ему покоя, постоянно терзал совесть. Ведь предположение о том, что женщина с площади Маяковского и Виктория Репина – одно лицо, давно уже перешло у него в уверенность. Слишком многое сходилось. И даже место первой и единственной встречи было выбрано совсем близко от дома, где жили Репины. Случайность ли это? Гуров был уверен, что нет.