📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаПрогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - Генри Воллам Мортон

Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - Генри Воллам Мортон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 52
Перейти на страницу:

— Нам надо… черт побери этот крючок… почаще куда-нибудь выходить… да что за проклятая штука!

— Скажи, ты меня любишь? — спрашивает жена с непонятной тревогой.

— Конечно, люблю. О боже, ну что на сей раз случилось? Почему ты опять плачешь?

— Ничего не случилось. Прости, дорогой, не могу сдержаться. Я чувствую себя такой… счастливой!

«Нет, что ни говори, — думает муж (достойный представитель племени „образцовых мужей“), — а женщины непостижимые создания!»

Женщина, которую никто не знает

Все, кому доводилось встречаться с этой женщиной на ступеньках частного пансиона «Блумсбери», в один голос утверждают, будто в ней чувствуется настоящая леди.

Имея в виду, что настоящей леди она была прежде, до тех пор, пока в силу неведомых обстоятельств не опустилась по социальной лестнице до своего нынешнего положения. Пересуды ходят разные, но никто не может похвастать, что знает эту женщину. Ни у кого не хватает смелости нарушить ту непроницаемую оболочку высокомерной сдержанности, которой она себя окружила.

Временами кажется, что даже воздух для дыхания эта женщина берет из особого запаса. За все годы, что она здесь живет, у нее никогда не бывало посетителей. Никто, кроме нее самой, не поднимается по лестнице, ведущей к маленькой комнатке под самой крышей. И писем она не получает, если не считать безликих поздравительных открыток на Рождество.

Единственной ниточкой, которая в глазах окружающих связывает ее с внешним миром, является ежегодная таинственная посылка. Раз в году, обычно осенью, незнакомый адресант присылает ей в подарок пару отменных фазанов, которых она неизменно отвергает. Возможно, даме не нравятся фазаны (или человек, который их посылает), но только она всегда отдает птиц управляющему пансиона. Причем проделывает это с таким царственным жестом, что все присутствующие проникаются кратковременным ощущением причастности к высшему свету.

Всем кажется, будто несчастные птицы убиты по меньшей мере герцогом.

Любой, даже самый незначительный жест этой женщины исполнен потаенного смысла и достоинства. Например, когда она за обедом подносит к глазам лорнет, чтобы рассмотреть вновь прибывшего коммивояжера, никому и в голову не придет усомниться в ее праве на спокойный, беззастенчивый интерес. Она даже не пытается делать вид, будто смотрит на картину «Шотландский скот», под которой восседает смущенный коммивояжер.

Нет, она рассматривает именно его — новое лицо в столовой. Взгляд ее не выражает ни одобрения, ни осуждения. Просто взгляд, и все.

И когда она подкармливает бездомных котов на площади, то делает это с видом grande dame, раздающей милостыню своим вассалам. Юные студентки, временно останавливающиеся в «Блумсбери» (до тех пор, пока не найдут себе подходящего жилья вблизи Говер-стрит), взирают на нее с почтительным интересом. Наверняка эта дама — всегда сидящая за отдельным столиком и рассеянно крошащая хлеб своими длинными желтоватыми пальцами — ассоциируется в их романтическом представлении с бесстрашными аристократками, которые с одинаковым достоинством отправлялись и на званый прием в Тюильри, и на плаху.

На вид ей около шестидесяти лет.

Но это совершенно неважно. Ибо женщина эта не принадлежит нашему миру. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять: она живет в собственном, обособленном мире. Скорее всего, это райские кущи (или, возможно, великосветская гостиная), воссозданные ее памятью. Женщине этой никто не нужен, она самодостаточна, как золотая рыбка в аквариуме.

Летом, когда маленькая гостиница переживает нашествие американских туристов, каждое появление этой женщины вызывает фурор среди постояльцев. Всякий раз, как она появляется в столовой, разговоры смолкают, и все взгляды устремляются в ее сторону. Стоит же ей подняться из-за стола, как кто-нибудь обязательно почтительно распахнет перед ней дверь. За ее спиной всегда слышны шепотки: «Эта пожилая леди — живой свидетель английской истории!»

Отчасти они правы. Ибо она вдова Альберта Чизпэйра, в прошлом известного сайденхемского коммерсанта, владельца великолепного имения Уайт-Лодж; а также дочь сэра Джона Найфа, члена парламента и мастера почтенной Лондонской гильдии ножовщиков. Она родилась в тот год, когда Канада была объявлена доминионом, а королева Виктория заложила первый камень в основание Альберт-холла. Замуж за своего Альберта она вышла в год празднования 50-летнего юбилея пребывания королевы на троне. Семья не одобряла ее выбора, но, будучи натурой страстной и увлекающейся, она все равно поступила по-своему. Волосы ее от природы были ярко-рыжими.

Резиденция Уайт-Лодж в Сайденхеме, в стенах которой разыгралась скоротечная драма ее жизни, была обставлена со всей возможной роскошью. Там имелись конюшни на шесть лошадей, винный погреб, теплицы для тропических растений и полуподвальные помещения для прислуги. К безусловным достоинствам имения следует также отнести прекрасный вид на собор Святого Павла (в викторианскую эпоху подобным обстоятельствам придавалось немалое значение). Надо ли говорить, что подобно всякому уважающему себя дому Уайт-Лодж имел собственного дворецкого. Обитатели имения были не чужды искусству, доказательством тому служили: «светофаническая живопись», изящная вышивка, стихи Теннисона и Элизабет Браунинг. Здешние обитатели следовали всем веяниям великосветской моды, а потому послушно надевали и снимали гагатовые броши из Уитби, отмечая многочисленные удары, которые несправедливая судьба обрушивала на королевское семейство.

Наша героиня быстро стала знаменитостью Сайденхема — как же, дочь сэра Джона Найфа, члена парламента! — а посему местные жители всегда стремились попасть на ее званые обеды. Эти официальные приемы (скорее, георгианские по стилю) стали ее звездным часом. Никогда она не выглядела столь счастливой и самодовольной, как в те годы. Ах, как же она была хороша — наша обаятельная рыжеволосая хозяйка Уайт-Лоджа, — когда принимала гостей в своей элегантной гостиной!

Белоснежные плечи горделиво расправлены, пышные шелковые юбки шуршат на ходу, на губах играет любезная улыбка…

Выйдя замуж по любви, она всецело растворилась в браке (нечастое счастье, выпадавшее женщинам той поры). Недостатка в средствах она не испытывала, а потому с легким сердцем порвала со своей прежней семьей (еще более редкое удовольствие, которое может себе позволить преданная жена).

Она свято верила в прочное благосостояние возлюбленного мужа — до тех самых пор, пока Альберта не принесли домой на носилках с внушительной (и весьма красноречивой) дырой во лбу. В тот год по Сити прокатилась целая серия оглушительных банкротств, и на лужайках многих блестящих особняков появились зловещие таблички «Продажа с аукциона».

Однако жизненная катастрофа не примирила ее с семьей. Даже очутившись в крайне стесненных обстоятельствах, она отказывалась признать правоту родственников, во всем винивших ее недальновидного мужа. Шекспир вряд ли думал о женщинах, когда произносил свои бессмертные слова: «Людей переживают их грехи». Тем не менее следует со всей непреложностью признать факт: многие женщины совершенно незаслуженно хранят преданность самым никчемным мужчинам.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 52
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?